Александр Мазин - Земля предков

– Нет! – отрезал Хрёрек. – Никого в Ладоге не трогать! Пусть Гостомысл – сам.

– Да не станет он никого искать! – возмущенно закричал Стюрмир. – По роже его толстой видно!

– С каких это пор, хускарл, ты стал зрящим правду? – холодно поинтересовался Хрёрек.

– А с тех пор, как ты своего хёвдинга…

На этот раз Стюрмира остановил уже Медвежонок. Очень вовремя. Пока тот в сердцах не сказал то, что обратно не проглотишь.

– Конунг, мы тебя знаем, – сурово произнес берсерк. – Ты нам всегда был как отец. И таким остался. И мы верим тебе, как сыновья отцу. Ты мудр и справедлив. Скажи нам, как помочь моему брату, и мы сделаем, как ты скажешь. Клянусь богами Асгарда!

Суровая складка на лбу конунга разгладилась.

– Потерпи немного, Свартхёвди Сваресон, – сказал он мягко. – Скоро вернется Трувор Жнец со своими варягами. День или два. Вернется Трувор, вернется мудрый Ольбард. Мы с тобой здесь – чужие. Они – свои. Им добром скажут то, что ты узнаешь только с помощью железа. Если Ульфа и впрямь захватил Задорей и не убил его сразу, то пара дней ничего не изменит. Если убил, то мы найдем убийцу и накажем. Но я не думаю, что твой брат мертв. У него особенная удача. Она не может уберечь его от бед, но потом твой брат всегда выскальзывает из западни. И возвращается с прибытком. Я не верю, что какой-то Задорей смог перехватить его удачу. Подожди, Сваресон. А пока мы подарим богам добрую жертву, чтобы они получше приглядывали за моим хёвдингом.

Мир был прекрасен. Чист и гармоничен, как песнь соловья.

Какая-то часть моего сознания понимала, что я умираю. Но то была совсем небольшая и не слишком важная часть.

Задорей ушел и не вернулся. Оставил меня привязанным к дубу на весь день. И на ночь, во время которой меня, как ни странно, никто не скушал. Ну комары разве что.

А под утро ко мне пришел мой Волк и лег рядом. И смерть перестала иметь значение. Мир обратился в свет, а я пребывал внутри, в дивном равновесии. Я и мой Белый Волк. А вокруг царила нирвана. Или как там еще это называется…

И вот вся эта неземная благодать была нарушена прекрасной незнакомкой.

Честно говоря, ее красоту я оценил позже. В тот момент, возвращенный из грёз в лоно реальности, в царство боли и тщеты, я лишь злобно шипел, пытаясь привести свою закоченевшую от пут и неподвижности тушку в условно вертикальное положение. Затем живительная влага полилась мне в глотку, и я обрел способность говорить. Вернее, ругаться. Ругался я по-русски, потому что за годы жизни с северянами так и не научился их заковыристым проклятьям.

Потом влага пролилась на мои запекшиеся веки, я обрел способность видеть, и мне стало стыдно.

Потому что это был не Задорей.

Девушка. Молодая. Красивая. На лице – внимание, строгость и чуть-чуть сострадания. На полмизинчика.

– Кто ты, чудное видение? – просипел я, радуясь, что хоть исподнее мне оставил мой похититель. Мог бы и донага ободрать, и тогда не только лицо, шея и конечности, но и вся моя тушка превратилась бы в комариный корм.

– Можешь звать меня Зарей, человек, – разрешила красавица. – Давно ты здесь кровососов кормишь?

Хороший вопрос. А я знаю?

Нет, знаю, конечно. Сознание возвратилось. В полном объеме. А вот Волк – ушел.

Итак, принайтовали меня к дереву с утра. Вопрос: это еще завтра или уже послезавтра? День, потом ночь… Сутки, в общем. Вряд ли больше, судя по тому, что жажда мучит, но обезвоживания вроде нет. Хотя не стоит забывать, что пребывал я в состоянии особенном… Может, я – как йоги, которых на неделю в землю закапывают, а им – хоть бы хны?

– Это важно? – спросил я у девушки.

Та покачала головой. Хорошая голова. Гордо посаженная. Головной убор бисером шит. Тем, который ладожане подданным вместо денег навязывают. Поверх шапочки – платок. И, похоже, шелковый. Ой не из простых девица, чует мое трепетное сердце. И лицом, как сказано выше, лепа. Причем по-благородному лепа. В этом мире такая откровенная демонстрация красоты сродни явному вызову. Нравлюсь? Хочешь посягнуть? Ну, давай. Рискни здоровьем.

– Скажи мне, Заря, могу ли я обратиться к тебе с просьбой?

Учтивость для человека в моем положении – единственная возможность продемонстрировать статус. Учтивость и выдержка.

– Говори, – разрешила мне красавица.

Нет, пожалуй, не красавица. Просто симпатичная. Это моя Гудрун – красавица, а Заря…

Не знаю. Не важно. Это вообще неуместные мысли в моем нынешнем положении.

– Не могла бы ты меня развязать? – попросил я. – Очень, понимаешь, нос чешется.