Александр Мазин - Земля предков

– А то, братец, – говорю я, – что на хрена богам драккар Сигурда Рагнарсона?

– Ну-у… – Медвежонок, похоже, собирается задремать. – Драккар небось хорош. У Змееглазого-то. А боги… Кто знает, что им надо? Ты, что ли, знаешь?

– Что надо богам, я не знаю, а вот насчет драккара – догадываюсь! Это Хрёрек, брат! Больше некому.

Здесь я могу говорить свободно. Хозяин и его сын ушли готовить пирушку, а мой названый сынок Виги-Вихорёк попусту болтать не станет. Что же до рабыни, то кто их слушает.

– Думаешь? – Свартхёвди приоткрыл один глаз. – А знаешь, на Хрёрека Сокола это похоже. Если он жив, ясное дело. Хотя… Увести драккар с пристани главного города Сигурда? Нет, не верю, невозможно.

И глаз снова закрылся.

– А я бы проверил.

– А что тут проверять? Вот придут первые корабли из Хедебю, и узнаем.

– Почему из Хедебю? – спросил я.

– А откуда? Там его покровитель Харек, конунг всех данов. Куда ему еще бежать?

– Я не думаю, что Хрёрек пойдет к Хареку Младшему. Один раз Харек уже не смог защитить его от Рагнарсона. Надо быть слепым, чтобы дважды вступить в одно и то же коровье дерьмо. Хрёрек не таков.

– Если ты прав и это Сокол захватил драккар Сигурда, то наш бывший конунг дернул за хвост дракона прямо в его логове, – проворчал Свартхёвди. – Змей в Глазу не успокоится, пока не отомстит. Ты помнишь: он напал на Хрёрека прямо на глазах у данников Харека-конунга. Он напал на того, кто говорил против него на тинге. И новый тинг, как ты знаешь, принял уже сторону Сигурда. И Харек Младший утерся, а это значит: теперь любой Рагнарсон может взять морскую дань с любого из бондов Харека. И никто не посмеет жаловаться. Да и кому?

– Не могу понять, – проговорил я, приложившись к пиву, – почему Харек-конунг позволил всё это?

– А что тут непонятного? – удивился Свартхёвди. – Лучше пусть тебя называют конунгом всех данов, чем врагом Рагнара-конунга. Если бы Рагнар Лодброк пожелал… – Медвежонок с хрустом потянулся и встал. – Он еще до осени занял бы место Харека.

– Так почему же он этого не сделает? – поинтересовался я.

– А зачем ему? Он не хочет быть конунгом всех данов. Он желает стать конунгом Англии, Нортумбрии, Эссекса… И еще каких-то там земель, не помню. И он станет, поверь моему чутью! – Свартхёвди схватил бадейку с ледяной водой и опрокинул на кудлатую голову. – Э-эх! Что-то я проголодался! Эй, куда? – Он поймал за руку попытавшуюся ускользнуть рабыню и пихнул ее к Вихорьку: – На, сынок, поиграйся.

Ну да, Вихорёк и ему сын. Таковы правила побратимства. И драккаром мы владеем вместе и дружиной-хирдом командуем тоже на пару. Но я все равно главнее. Потому что старший. Так что решать, куда и зачем мы поплывем, тоже мне. Однако мнением Свартхёвди я пренебрегать не стану, и он это знает.

Вот только искать Хрёрека в Хедебю я не буду. Есть у меня мысль о том, где он может быть. И Медвежонок об этом узнает. В свое время.

В столицу Рагнара Лодброка Роскилле, расположенную внутри прекрасного фьорда не менее прекрасного острова Сёлунд, мы приехали вчетвером. Я, Медвежонок и Вихорёк, еще с нами увязался мой хирдман и по совместительству скальд Тьёдар Певец. Приехали вроде бы по делу: прикупить рабов. Этак с дюжину.

Сейчас, сказала мама моего побратима Рунгерд, – самое время. Содержать зимой не придется, и есть еще месяц, чтобы подкормить трэлей до рабочего состояния. Конечно, стоили рабы весной подороже, чем осенью, когда викинги возвращались с набегов, но по деньгам выходило так на так. Зато если уж раб пережил зиму, значит, и летом не помрет.

Она у нас хозяйственная, Рунгерд. И это хорошо, потому что по совместительству она – мама моего сына Хельгу. Считается, правда, что Хельгу я усыновил… но вообще-то он мой сын и есть. Такая вот у меня личная жизнь насыщенная. Временами. Была.

Покупка трэлей для меня только повод скататься в Рагнарову столицу. В Роскилле я предполагал заняться сбором информации: поболтаться среди народа, послушать новости, прикинуть планы на лето. А рабами пусть Свартхёвди занимается. Хотя есть у меня подозрение, что и для Медвежонка рабы – только повод. Главное же – выпить-закусить на халяву у многочисленных братьев-дядьев-племянников, которых у него – без числа. Как и у всякого родовитого скандинава, считающего родство до седьмого, а то и десятого колена.

Однако на рынок мы всё же пошли. На третий день. Причем все вчетвером. Но вместе мы пробыли недолго. Тьёдар потерялся практически сразу. И я знал, где его искать, если что. В кабаке.