Александр Мазин - Князь

Это Сергею Мыш сообщил.

Такшонь королем стать хотел, но идти под власть императора, который недавно крепко накидал его соплеменникам, не рвался. Здесь, в горах, Такшонь чувствовал себя весьма уверенно. И крепость у него – будьте-нате. Немногим хуже хузарского Саркела. Хотя Саркел строили византийские зодчие, а этот мрачный замок, скорее всего, – европейцы.

А сами угры – типичные кочевники-воины. Хищники. С точки зрения Европы – дикари. С точки зрения Константинополя-Царьграда – варвары. Но Духарев гораздо охотнее имел бы дело с ними, а не с копчеными-печенегами.

Шли сюда от Киева легко. Двигались трактом, от колодца к колодцу, обгоняя редкие караваны и в локальные конфликты почти не ввязываясь. Посольство тоже не трогали. Накатить на три сотни дружинников могла только большая орда, но такой по дороге не попалось, а отдельные разбойничьи шайки при виде русов быстренько поворачивали коней. Непривычные к степи молодые варяги изумлялись ее простору, называли степь «травяным морем». Духарев воспользовался случаем: преподал им пару уроков «степной охоты», в которой стал мастером не хуже Машега. По его команде хузары с Понятковыми гриднями отследили и загнали, как тарпанов, ватажку копченых. Кто сам сдался, убивать не стали: забрали коней, ободрали и в одних портках отпустили гулять. Гулять копченым было неблизко: до ближайшего колодца – под сотню стрелищ. Для непривычных к пешим перемещениям кочевников – изрядный кусок.

Трувору и его родичам было продемонстрировано стандартное степное оружие: кривая сабелька, пика, булава для ближнего боя и, главное, короткий, хитро изогнутый лук, из которого можно на скаку бить шагов на двести пятьдесят. Луки эти, конечно, уступали хузарским, но заметно превосходили варяжские. Трувор и его люди были воинами высокой квалификации, но их ратное искусство – северное, то есть с упором на пеший бой. Под Степь им придется переучиваться так же, как когда-то переучивался и Духарев.

Ничего, справятся.

Угры встретили посольство за Истром. Сергей, во избежание осложнений, заранее отправил на ту сторону гонца. Так что не успели русы вытряхнуть солому из бурдюков, на которых форсировали реку, как на горизонте показались всадники-угры. А через два дня посланцы увидели грозную крепость хакана Такшоня.

– Чего ты хочешь, рус? – спросил хакан-князь-дьюла Такшонь.

В холодной мрачноватой зале с пыльными гобеленами и несоразмерно высоким потолком их было только трое: Такшонь, Сергей и толмач.

Это Сергей потребовал разговора наедине. Мадьяр согласился. Был он мрачен. Впрочем, с чего ему быть веселым? Духарев уже знал, что Тотош двинул в рейд на уличские земли без батькина благословения. Удаль решил проявить. Вот и проявил.

– Чего ты хочешь, рус?

Духарев молчал.

За последние несколько лет он многажды дрался с уграми. За земли, за данников. Это были в большинстве даже не битвы, а мелкие стычки вроде той, в которой взяли сына дьюлы.

Духарев молчал.

Перед ним был повелитель. Потомок повелителей. И предок тоже. Потомки его племени выживут. Там, в будущем, нет ни жестоких печенегов, ни высокомерных хузар, ни хитроумных византийцев. А мадьяры – есть.

– Чего ты хочешь, рус? – снова перевел толмач.

У толмача была длинная тонкая шея, забавно изогнутая. Как у гуся.

– Чего я хочу…

Недавно угров в Европе крепко побили. Сначала Генрих Баварский накостылял им в Северной Италии, а в прошлом году где-то под Аугсбургом и вовсе смешали с пылью вождей трех угорских племен. Хакана Такшоня там не было. А хоть бы и был… Европа, наконец, научилась противостоять страшной угорской коннице. Это факт, который вынудил угров переключиться с запада на восток и стать активными конкурентами Киева и печенежских орд в Большой степной игре.

В степи, на расстоянии полета стрелы, угры мало чем отличались от копченых, печенегов. Но вблизи…

– Я хочу, хакан Такшонь, чтобы между нами была дружба, – сказал Духарев.

– Ты от себя говоришь, воевода? – властный мадьяр растерялся.

Он умел видеть правду (иначе какой из него правитель) и видел, что громадный варяг не лжет.

– Великий князь киевский прислушивается к моим словам, – осторожно ответил Духарев.

– Великий князь киевский – мальчишка! – с легким пренебрежением отозвался мадьяр (толмач перевел: «Еще очень молод»). – Мальчишка! Такой же, как мой сын. Мы знаем, что киевской вотчиной правит княгиня Ольга совместно с князем Свенельдом. Не думаю, что Свенельд захочет этой дружбы.