Александр Мазин: Кровь Севера

Моя маленькая команда ждет команды: к бою. Я медлю… Очень не хочется умирать…

Топот ног за спиной… и жуткий рев берсерка оглушает меня. Свартхёвди не выдержал. Или наоборот, дождался дистанции эффективного броска и метнул с разбега. Копье – не стрела. С пятидесяти метров копье Медвежонка уверенно прошибает щит. Взять первую кровь – это хороший знак. Вестник смерти, полутораметровое копье с узким каленым жалом, летит над стылой водой…

Мелкий стылый дождь сеялся с темного неба. Человек в замызганном плаще из грубой некрашеной шерсти подошел к воротам, когда солнце уже покинуло небо. Прохожий постучал древком копья.

Первыми отозвались псы – зашлись злобным лаем. Над воротами показалась лохматая голова трэля.

Оглядев сверху позднего гостя, трэль сделал выводы и неуважительно поинтересовался:

– Кто таков?

Гость неловким движением сбросил капюшон, поднял кверху лицо, заросшее давно не стриженной бородой…

Раб охнул и белкой слетел с насеста.

Через мгновение калитка в воротах с мерзким скрипом отворилась.

Гость шагнул внутрь и сразу направился к дому, не глянув на согнувшегося в поясе раба.

Бросившихся во свирепым лаем собак гость тоже проигнорировал. Те, впрочем, грызть его не стали: в нескольких шагах сменили гнев на милость и завиляли хвостами: признали своего.

Давя сапогами дворовую грязь, пришелец пересек двор и решительно откинул полог…

Не меньше двадцати пар глаз уставились на него.

В доме как раз заканчивали вечернюю трапезу.

За длинным столом собрались все, кому дозволено ужинать с хозяевами.

Человек остановился на пороге…

Все разговоры вмиг прекратились – как отрезало.

Воцарившуюся тишину нарушил звонкий стук. Выпавшая из пальцев хозяйки чаша ударилась о столешницу, расплескав компот из сушеных ягод. Темная жидкость залила платье, но хозяйка будто и не заметила.

– Ульф! – прорезал тишину чистый женский голос.

Вскрикнула не хозяйка – ее дочь.

Она птицей вспорхнула со скамьи, кинулась к жениху, обняла, прижалась…

– Ульф… Ты вернулся, вернулся…

Жених отстранил ее бережно, но не отпустил, держа за руку, сделал еще несколько шагов – до самого стола.

– Ульф… – Лицо девушки вдруг приняло выражение, какое бывает от несправедливой обиды. Кажется, она поняла, что суженый вернулся как-то неправильно… Совсем не так, как возвращаются победители.

Глаза хозяйки поместья расширились…

– Мой сын… – тихо, одними губами спросила она.

– Жив, – сказал возвратившийся, и Рунгерд облегченно выдохнула.

За столом тоже расслабились, задвигались…

– А где всё? Ты что же, ничего не добыл? – растерянно проговорила девушка. Она поглядела на вход в дом, будто ожидая, что завеса сейчас откинется, и внутрь хлынет несметная добыча любимца Удачи. Ее жениха…

– А если – ничего? – глухим голосом проговорил тот. – Тогда ты мне уже не рада? Не пойдешь тогда за меня?

И снова – тишина, нарушаемая только треском огня в печи.

Губы девушки задрожали. Выражение незаслуженной обиды проступило еще сильнее:

– Ты… Что такое говоришь? Я – невеста твоя. Ты же мне дар свадебный… Ты больше не хочешь меня, да? Другую нашел, да? – Звонкий голос девушки внезапно обрел твердость.

– Нет, Гудрун. Ты одна мне люба! – Вернувшийся поднес к губам ее руку (которую всё это время не отпускал), прижался губами, влажной от дождя бородой. – Но люб ли я тебе, если даже подарка не привез?

– А не привез, и пусть! – Девушка высвободила руку, взяла в ладони мокрую голову суженого и жарко поцеловала в губы.

Отстранилась, поглядела, оценивая: понравилось ли? Хорошо ли? Увидела: да, хорошо. Блеснула ровными зубами:

– Ныне не подарил, так еще подаришь! Главное – вернулся!

И снова впилась губами в губы.

– С возвращением, Ульф Вогенсон! Ты, верно, голоден? Садись за стол!

Это сказала сама хозяйка, когда дочь наконец перестала целовать жениха.

Гудрун тоже спохватилась. Как же! Первым делом накормить-напоить, а уж потом – расспрашивать. Потянула за руку наверх, к почетным местам…

Но жених уперся.

– Довольно ли у тебя нынче снеди, госпожа Рунгерд? – спросил он зачем-то, хотя и без того видно: стол небедный.

– На дюжину таких, как ты, хватит, – без улыбки, строго ответила хозяйка.

…Я глядел на нее и думал, что успел позабыть, как она хороша. Мою Гудрун – помнил, а ее, королеву, забыл.