Александр Мазин - Белый Волк

– Сосед мой умер.

– Как? Когда?

Друг пробует заточку, откладывает топор и говорит этак задумчиво:

– Полагаю, завтра.

Медвежонок хмыкнул:

– Это ты к чему рассказал?

– А вот об этом мы с тобой завтра поговорим.

Утром оказалось, что ночью никто никого не съел и даже не покусал. Волчьи следы, правда, обнаружились шагах в двадцати от нашей стоянки, но покушаться ни на нас, ни на наше имущество четвероногие не стали. Предки Свартхёвди, веками тачавшие одежку из качественного волчьего меха, выработали у сереньких твердое понимание того, на ком заканчивается здешняя пищевая цепочка.

Следующей ночью мы ночевали в чужой охотничьей избушке, а к полудню третьего дня достигли цели путешествия.

Вернее, это цель достигла нас. Не факт, что мы нашли бы заветную избушку самостоятельно. Лично я бы запросто промахнулся, потому что даже в десяти шагах жилище мастера берсеркского искусства выглядело заснеженным холмиком двухметровой высоты. Вход в него был замаскирован так, что, боюсь, даже мой друг Медвежонок его бы не обнаружил.

Нашли – нас.

Две белые тени возникли из ниоткуда. Волки. Белые как снег. Два хищника размером с крупную канадскую лайку встали у нас на пути, будто призраки зимнего леса.

Не сказать чтобы я испугался. Два волка – один полушубок. Зимой – самое то. И камуфляж идеальный.

Я потянулся к оружию, но Медвежонок тронул мою руку:

– Не надо. Погоди.

Конечно, он был прав. Волки, даже самые голодные, не станут напрашиваться на драку с двумя вооруженными мужчинами. Это ж чистый суицид с их стороны. А эти зверушки были вполне упитанными. Коли так, то какого хрена им надо?

Волчишки стояли молча (не надо иронизировать: волчье рычание – тот же разговор) и чего-то ждали.

Мы – тоже.

Так прошло минут десять. У меня уже начались проблемы с терпением (по здешним меркам, я – невероятный торопыга), когда снег у нас за спиной заскрипел.

Я тут же развернулся на сто восемьдесят градусов – спиной к спине Свартхёвди – и увидел, как по нашему следу неторопливо движется высоченный дед с полуметровой седой бородищей, заплетенной в три косы, и такими же длинными белыми патлами, висящими из-под мохнатой белой шапки, надвинутой по самые брови.

Не иначе как кто-то из близких родственников волчишек-альбиносов стал основой данного головного убора.

Помимо белого малахая дедушка был одет в белую же шубу, которая свисала с широченных плеч аж до облепленных снегом унт. Шуба была перехвачена широким поясом, утяжеленным обычным здешним арсеналом, самым серьезным предметом которого была «бородатая» секира очень внушительных размеров. Вместо лыжной палки дедушка использовал копье, называемое местными хогспьёт [32] Hoggspjot – рубящее копье. . Словом, несмотря на возраст, дед производил весьма серьезное впечатление, и я приготовился к неприятностям. Но дедушка меня успокоил.

– Не бойся, человек Хрёрека! – хриплым басом заявил он. – А ты, молодой Сваресон, можешь повернуться. Звери Одина не нападают на своих.

Вот интересно, откуда старик знает, кто мы такие. Я был абсолютно уверен, что вижу его первый раз в жизни. Такие не забываются. Колдун, не иначе.

– Стенульф! – произнес Медвежонок. И это было скорее утверждение, чем вопрос. Выходит, и мой друг знал, с кем имеет дело. И только я, как обычно, пролетел мимо темы.

– Так меня зовут, – согласился дедушка. – Каменный Волк. А ты, вижу, выбрал путь своего отца.

Он тоже не спрашивал – утверждал.

– Это не выбор, – сказал Свартхёвди. – Сила зверя владеет мной. Матушка сказала: ты можешь помочь.

– Могу, – Каменный Волк шагнул вперед и навис над нами. Он был на полголовы выше рослого Медвежонка, а обо мне и говорить нечего. Я мог бы легко спрятаться у него под мышкой.

Боковым зрением я засек белые тени, мелькнувшие мимо нас и растаявшие в чаще. Волки ушли.

– Кто этот черноголовый из хирда Хрёрека-ярла?

А я наконец сообразил, как дед нас опознал. Вышивка. Что на моем полушубке, что на куртке Свартхёвди. Для тех, кто умеет «читать», эти вышивки – визитная карточка клановой принадлежности.

– Его имя Ульф. Ульф Вогенсон.

– Ульф? – Дед слегка отодвинулся, чтобы удобнее было меня рассмотреть. – Ульф… – На костистой, изрезанной морщинами физиономии выразилось сомнение…

– Мой друг, – произнес Медвежонок со значением и положил руку мне на плечо.