Александр Мазин - Место для битвы

Серега нахмурился. Абсолютную уверенность благородного хузарина в своем превосходстве над любым другим степняком Духарев не разделял. Но выбирать не приходилось. Печенегов следует отвлечь, и никто не сделает этого лучше, чем хузары.

– Ладно,– нехотя согласился он.– Будем считать, что оторветесь. Встретимся где? В Тагане?

– Раньше! – заверил Машег.– Мы вас сами догоним. Вы только по дороге идите. На дороге-то не потеряетесь?

– Да уж как-нибудь,– буркнул Духарев.– Устах, что скажешь?

– Пусть идут,– проворчал второй предводитель ватажки.

Устаху совсем не улыбалось остаться без проводников в незнакомой степи. Но с другой стороны, если по тракту идти – не собьешься. Вероятность того, что по этому тракту, навстречу им, может идти еще кто-нибудь нехороший, ни он, ни Серега пока не рассматривали. Все предусмотреть невозможно, поэтому проблемы следует решать по мере возникновения.

Хузары и Шуйка отправились седлаться. Остальные варяги тоже разошлись. Кто – перекусить, кто – доспать часок до рассвета.

– Вот они сейчас обойдут половцев, выроют наше добро – и видали мы их! – вполголоса сказал Щербина Устаху.

– С ума спятил? – буркнул синеусый варяг.

– Так хузары же. И древлянин с ними заодно, такой жадный! – убежденно заявил Щербина.– Потому они Серегея и не схотели брать. Серегей бы им своровать не дал.

– Ты, Щербина, лучше уйди,– пробормотал Устах.– Не то я те сейчас и последние зубы вышибу.

То, что Машег предпочел Сереге Шуйку, Духарева все-таки задело. Он, конечно, понимал, что хузарин прав. Но очень хотелось самому отвесить степнякам плюху. Чтобы мало не показалось. Чтобы осознали копченые: варяги – не зайцы. Глупость, конечно. Духарев оставался крутым бойцом даже на этой плоской, как сковородка, земле. Настолько крутым, чтобы спокойно бросить вызов двум-трем степнякам сразу. Но никак не дюжине.

Духарев засвистел по-особому, сзывая лошадей. Первым, как всегда прибежал Пепел. Заводные особо не торопились. Тем не менее каждый из троих получил по вялой морковке. Сергей оседлал их по очереди, закинул переметные сумы, прицепил оружие, повел к придорожному колодцу. Вчера его вычерпали почти до дна, но за ночь вода снова набралась. Сергей опустил вниз кожаное ведро, вытянул, наполнил фляги, затем напоил лошадей. Связал поводья, достал из сумки кус вяленого мяса, гранитной крепости лепешку и принялся завтракать. Черное небо постепенно серело, звезды гасли. К колодцу подходили варяги, поили лошадей. Своих, приученных приходить на зов. «Трофейных», хузарских и печенежских, отгоняли. Эти получат воду в последнюю очередь, не то опять разбредутся – и собирай их по всей степи.

Когда край солнца показался над горизонтом, маленький отряд уже был готов выступить, а трое охотников, хузары и Шуйка, – давно уехали.

«А все-таки, что бы там ни говорил Машег, а Шуйки я лучше!» – подумал Сергей. Никак он не мог забыть, что его отнесли к разряду балласта.

Возможно, Сереге было бы легче, если бы он узнал, что предпочтение Машега связано не с тем, что Шуйка лучше, а как раз наоборот. Хузарин был далеко не глуп и понимал, что состязаться в конной игре со степняками, которых сажали в седло раньше, чем они научатся ходить, – задача почти непосильная как для Шуйки, так и для Сергея. Хузарам-то, скорее всего, удастся уйти. А вот тот, кого они возьмут с собой, чтобы соблюсти священное число «три», вряд ли вернется назад. Машег, конечно, сделает все для того, чтобы уцелел и Шуйка. Но Шуйкой он все-таки мог пожертвовать, а Сергеем – нет. Во-первых, потому что поклялся Свенельду сделать все, чтобы десятник вернулся из Дикой Степи живым, во-вторых – из-за самого Сергея, которого хузарин за это время успел полюбить и охотно назвал бы братом, будь тот иудеем, а не христианином.

Хузары подобрались к печенежскому стану, когда у степняков уже объявили побудку. Большая часть печенегов уже была на ногах, ленивых поднимали пинками более энергичные товарищи. Дозорных еще не выслали, но часовые уже утратили бдительность…

Машег и Рагух (Шуйку оставили в десяти стрелищах с запасными лошадьми) подползли к вражескому лагерю шагов на двести. С разных сторон. Машег пронзительно свистнул, Рагух – тоже. Хузары привстали, мгновенно выпустили по три стрелы и бросились прочь. Их кони, уложенные в траву подальше от лагеря, услыхав свист, вскочили и понеслись к хозяевам.

Двое степняков были убиты, еще один корчился на земле. Печенеги в лагере невероятно оживились. Кто-то углядел бегущего Рагуха, заорал, но хузарин уже взлетел в седло и рванул галопом. Через несколько мгновений он догнал Машега, и оба поскакали прочь. Им вдогонку полетели стрелы. С нулевым результатом.