Александр Мазин - Место для битвы

Отбился кое-как. И получил передышку. Потому что его противник решил, что пора передохнуть. Воодушевленный, Сергей сам обрушился на киевлянина. Поначалу ему удалось потеснить Асмуда, но тот с пугающей быстротой освоил Серегину манеру боя и уже через полминуты отмахивался от атак с небрежной легкостью. Как будто знал заранее все духаревские трюки.

И Серега понемногу начал осознавать, что столкнулся с противником, чей рейтинг минимум на порядок выше. И то, что он, Духарев, моложе, быстрее и выносливее, не принесет победы, а только даст возможность продержаться лишнюю минуту, когда киевлянин решит перейти к активным действиям.

Однако Асмуд почему-то не торопился. И даже решил побеседовать.

– Откуда он у тебя? – спросил киевлянин, на какое-то мгновение зажав Серегин клинок между своим мечом и лопастью секиры.

Духарев отскочил, выдернув клинок.

– Подарок наставника! – пропыхтел он, пытаясь угадать выражение лица Асмуда под опущенной стрелкой шлема.

– Того, кто учил тебя бою? – последовал новый вопрос.

Духарев остановился.

– Да,– ответил он.

Больше не атакуя, он замер в напряжении, готовый отразить нападение противника.

Если боярин готовит какой-то подвох… То на хрена это ему нужно? Серега очень хорошо осознавал, что победить Асмуда у него столько же шансов, сколько у бегуна-перворазрядника – обогнать мастера спорта. Шанс, конечно, есть. Скажем, если у мастера вдруг случится приступ аппендицита…

Но Асмуд тоже не спешил атаковать.

– А кто был твой наставник? – спросил Асмуд.

– Он был варяг,– ответил Духарев.– Был и есть, я надеюсь.

Вокруг возник недовольный ропот.

– Эй, Асмуд! – крикнул насмешливо Скарпи.– Ты еще долго? Я хочу получить свой панцырь!

Витязь и бровью не повел.

– Был и есть…– повторил он.– Как его имя?

– А зачем тебе? – Духарев неожиданно рассердился. Что за глупая игра? Или киевлянин дает ему возможность признать поражение и добровольно отдать золото? Не выйдет! Золото Серега отдал бы, но сдаваться – нет уж! Он помнил, что по Правде его жизнь после этого будет принадлежать победителю. Причем даже не Асмуду, а Игорю, потому что витязь бился не за себя, а за своего князя.

Подумав об этом, Духарев рассердился, а рассердившись, обрушился на боярина с неожиданной яростью.

Безрезультатно. Асмуд только оборонялся, но оборонялся столь мастерски, что достать боярина за этой защитой было так же невозможно, как выковырять экипаж танка перочинным ножом.

Серега запыхался, а Асмуд столь же невозмутимо повторил вопрос:

– Так как его имя?

«Какой смысл скрывать?» – подумал Духарев.

– Рёрех!

– Ага,– сказал витязь.– Ты его родич?

– Нет.

– Но ты говоришь: он жив?

– Надеюсь. Позапрошлой весной точно был жив. Сомневаюсь, что нашелся придурок, который рискнул бы покушаться на его жизнь! – сердито произнес Духарев.– Ты что же, его знал?

И выпучил глаза от удивления.

Боярин Асмуд спокойно вложил меч в ножны и откинул на затылок шлем.

– Да,– ответил он.– Я его знал. Добрая весть, варяг. Я помню этот меч. Он из последней нашей добычи. Я думал, мой вождь Рёрех погиб. Он был и моим наставником, парень. Я чувствую в тебе его руку. Я не могу погубить его творение. Ты можешь стать неплохим бойцом, и твоя слава будет его славой. Так же, как и моя!

Духарев, ошарашенный, даже не нашелся, что ответить.

– Прости, батька! – боярин повернулся к князю.– Я не могу с ним биться, ты понимаешь. Не может правая рука отрубить левую.

«Варяг – он и есть варяг,– мрачно подумал Игорь.– Даже лучшие из них…»

Великий князь киевский не сказал ничего, вмешался Скарпи.

– А как же мой панцырь? – насмешливо спросил он.– Или ты растратил свою силу, варяг, и больше не хочешь побеждать?

– А ты сам попробуй,– предложил Асмуд. Он наступил на сцепленные руки дружинников и опустился в седло.– Попробуй, боярин. Может, тебе не будет нужды покупать его доспех?

– Батька? – Скарпи вопросительно взглянул на Игоря.

Предложение Асмуда нурману явно понравилось. А ведь Скарпи видел, как бьется Духарев. Неужели он решил, что справится? У Сереги возникло нехорошее подозрение, что он – вовсе не такой замечательный боец, каким себя мнит. По крайней мере, в сравнении с боярской элитой.

– Позволишь, батька? – златолюбивый нурман поглядел на Игоря.

Но князь покачал головой.

– Рёрех…– пробормотал он.– Я помню его. Говоришь, он жив?

– Жив,– подтвердил Духарев.

– И кому служит?