Александр Мазин - Легион против Империи

Зато каждый из плывших был счастливым обладателем полного парфянского доспеха и парфянского же строевого коня. Вряд ли по ту сторону Понта нашлось бы войско, способное противостоять этим парням в чистом поле. Разве что сарматы.

Коршунов не собирался воевать с сарматами. Да он вообще ни с кем не собирался воевать. Он бы тоже с удовольствием остался в империи. В отличие от своих воинов, его не грела перспектива встречи готской родней. Любопытно, конечно, взглянуть, кого там ему родила Рагнасвинта, но – не более. Своей женой он считал Настю и здесь, в империи, она действительно его жена. А там, на земле варваров, Анастасия снова станет всего лишь наложницей-тиви. А главной станет законная квено Рагнасвинта. И как это всё разруливать?

Однако остаться он не мог. Во-первых, слишком уж они с Генкой заметные персоны. Во-вторых, Коршунов не мог покинуть своих людей. Он же рикс, как никак. Воины клялись ему в верности, но и он клялся быть верным своему войску. «Noblesse oblige», как говорят французы. Положение обязывает.

Кстати, Тевд Трогус тоже отправился в Херсонес. Сказал, что намерен заняться торговым делом. И базу обустроить именно в Херсонесе, потому что хрен его знает, как власти отнесутся к присутствию в империи префекта лагеря мятежного легиона.

Разумная мысль. Коршунов предложил Трогусу использовать в качестве этой самой базы его имение в Херсонесе, но Трогус отказался. Что у него, денег нет?

Ну да. Деньги были. У всех. При желании Коршунов мог бы украсить свою любимую Настю драгоценными камешками в ноготь величиной. Но зачем? Разве она станет от этого красивее? Главное, чтобы они были вместе. Всегда. Это и есть главное сокровище. Так думал Алексей Коршунов.

У воинов рикса Аласейи было другое мнение о жизненных ценностях.

Волки возвращались в логово. С брюхом набитым так, что оно просто волочилось по земле. Волки предвкушали встречу с родичами. Предвкушали, как они будут хвастаться своими победами. Как родные будут восхищаться и завидовать… Вот она, главная ценность варвара! Слава и возможность сполна насладиться ею.

Но потом, когда подвиги потускнеют, а брюхо опустеет, волки обязательно вернутся в места счастливой охоты.

… Эта особенность варварской натуры была хорошо известна Геннадию Черепанову. Но он не смог изменить эту натуру за те годы, проведенные германцами в империи. И уж точно она не изменится у них на родине. Всё, что он мог сделать для Рима – это увести волков подальше. Пока они сыты. А там – как получится. Вообще же на душе у летчика-космонавта Черепанова было как-то пустовато. И он знал причину. Прошлой осенью судьба предложила ему уникальную возможность. Встать во главе величайшей из империй. А он отказался. Нет, Геннадий не жалел о своем решении. Сколько бы тогда крови пролилось… И первой стала бы кровь юного Гордиана. А пощади его Геннадий, кровь полилась бы потоками…

И еще: Геннадий очень хорошо понимал – не империя принадлежит императору, а император – империи…

Нет, он сделал правильный выбор. Но – к чему теперь стремиться? К спокойной старости?

Геннадию не хотелось думать о будущем. Он будет решать задачи по мере их возникновения.

Пока его задача – довести флот до Херсонеса. Вот этим и следует заняться.

Они возвращались туда, откуда пришли. Вернее туда, куда занесла их неведомая причуда Времени, выдернув космический корабль «Союз ТМ-М-4» из прогрессивного двадцатого века и зашвырнув в романтический, вернее, романский, третий.

Туда, где тихо лежал в болотине спускаемый модуль и гордо стоял бревенчатый частокол бурга, в котором обитали здешнее семейство Алексея Коршунова и родственники большей части готского войска, следовавшего за своим удачливым риксом.

Черное море преодолели удачно. Черепанов на практике продемонстрировал разницу между космонавтом-исследователем и летчиком-космонавтом. Вывел эскадру к Херсонесу, не промахнувшись ни на милю.

В Херсонесе их приняли любезно. И местные (в войске Коршунова здешних было немало), и римляне в лице префекта местного гарнизона, немедленно выразившего готовность принять в свое подразделение всех желающих с сохранением оклада и выслуги лет. Броненосные всадники Первого Германского произвели на префекта неизгладимое впечатление.