Александр Мазин - Варвары

Коршунов упражнялся с мечом во дворе, когда прибежал мальчонка с вестью от Книвы.

Остановился, запыхавшийся, в пыли, но проникнутый важностью поручения.

– Аласейа, Книва сказал: от Стайны бабу привели. Поганку ромлянскую. Одохар ее казнить будет. Книва за тобой послал! Вот!

Коршунов, как был, босиком, без рубахи, с мечом в руке, – так и кинулся со двора. Пронесся по узкой улочке – встречные шарахались в испуге. Еще бы! Голый, красный, разъяренный герой с оружием наголо!! Кто-то крикнул сзади: «За риксом послать! Вутья!»

Алексей выскочил на площадь из боковой улочки – прямо в толпу. Расталкивая бесцеремонно, протиснулся вперед…

«Не успел!» – мелькнуло в голове.

Дружина рикса стояла в две шеренги. Сам Одохар – у крыльца дружинного дома. Вокруг, в беспорядке – толпа.

А его Настя, в изодранном платье, со связанными руками, уже бежала… Убегала! Все быстрее… Кожаный ремень, натянувшись, увлекал ее за всадником, за конем, который шел пока еще крупной рысью, а не галопом, потому что в бурге тесно, не разогнаться в бурге, зато за воротами… Окровавленная мертвая кукла, волочащаяся за скачущим конем, подпрыгивающая на буграх, бьющаяся о камни…

Настя споткнулась…

– Аласейа! – закричал кто-то, но Коршунов уже отшвырнул стоявшего на пути дружинника, другой сам отпрыгнул, увидев обнаженный клинок.

Чья-то рука цапнула Коршунова за руку, но соскользнула с потной кожи.

– Стой! – закричал он по-русски, забыв, что понять его не смогут. – Стоять, сука!

Всадник оглянулся: лицо знакомое, кто-то из Стайновых… Скривил рожу, хлестнул коня, Настя снова споткнулась (у Коршунова захолодело внутри), но сумела, выправилась…

Алексей на бегу метнул меч, целя в спину всадника. Он не думал о том, что потом придется отвечать за убийство. Он знал только одно: это надо остановить. Копьем Алексей попал бы, но меч – не копье. Коршунов промахнулся. Зато без меча он побежал быстрее. А всадник, наоборот, сбавил, въезжая в проулок…

Алексей успел в последний момент, обогнал Настю, перехватил ремень и тут же уперся, рванул на себя, уже жалея, что бросил меч и перерубить ремень нечем. Конь дернул – их швырнуло в сторону, ударило о бревенчатую стену. Настя вскрикнула.

Всадник еще раз обернулся: Коршунов признал его: Хвитс! Ну сука…

Слуга Стайны ощерился, попытался развернуть коня, но в проулке было слишком тесно. Конь ударил задними ногами – Алексей увернулся и использовал рывок для прыжка. В следующий миг он уже сидел на крупе позади всадника, выворачивая у него из руки нож.

Хвитс бешено сопротивлялся, конь под ними, стиснутый между стенами, бился и лупил копытами в бревна. Больше всего Коршунов боялся, что они свалятся оба и конь понесет, увлекая за собой Настю.

Хвитс держался на лошади крепко, как клещ, и изо всех сил лупил Коршунова локтем левой руки. Но Алексей боли не чувствовал, жал, пока в правой руке врага не хрустнуло. Пальцы Хвитса разжались.

Коршунов перехватил нож и полоснул по ремню… И в этот же момент Хвитс изо всех сил ударил пятками в брюхо коня, и тот рванулся вперед.

Алексей не удержался, полетел на землю и так треснулся спиной, что воздух из легких выбило напрочь, а в глазах потемнело.

Прошло, наверное, несколько секунд, пока в голове у него прояснилось.

Первое, что он увидел: маленькая ножка Анастасии, разбитая до крови, и пара кожаных шнурованных сапог сорок пятого размера.

В следующий момент Алексея схватили за руки и рывком поставили на ноги. Коршунов узнал одного: дружинник Одохара, из молодых, и еще двое незнакомых. Алексей криво усмехнулся… И тут же получил кулаком в живот.

Бил незнакомый. Перекошенная от ярости рожа… Коршунов не стал разбираться, из-за чего его так невзлюбили. Он сделал вид, что удар «прошел»: разинул рот, задержал дыхание… И очень качественно заехал агрессору в пах. Потом влепил пяткой в свод стопы (жаль, что босиком!) одного дружинника, треснул затылком в нос второго, вырвался и обнаружил, что к нему бегут, с самыми черными намерениями, еще человек десять. Он глянул на Настю: женщина пришла в себя и отползла к стене. Хорошо, может, не затопчут. И как назло, ничего подходящего, даже палки кривей…

Хорошо хоть, то были не дружинные. Но их было много и все как на подбор – крепкие ребята. За ножи не хватались: орудовали кулаками и дубьем, поэтому секунд десять Коршунов выстоял, даже ухитрился вырубить парочку… А потом в толпе мелькнуло оскаленное бешеное лицо Агилмунда…