Юлия Рахаева - Лучший фэнтезийный детектив

И понятия не имел, как с этим бороться.

Зато вылетевший неизвестно откуда тёмно-синий лэндровер преспокойно прошёл сквозь защиту и снёс охранника, будто того и не было вовсе, помяв, правда, капот. Светящиеся буквы разлетелись во все стороны, а мёртвое тело отбросило на несколько метров вперёд. Визжа тормозами, лэндровер остановился. Задняя дверца открылась, и оттуда выглянул китаец, которого я видел у Маларьи. Он нервно осмотрелся по сторонам и крикнул, если полушёпотом можно кричать:

– Внутль! Быстлее!

– Подождёшь, – буркнул я, обыскивая первого мордоворота.

Вещий, наблюдавший за мной, глухо проговорил:

– Ты убил его… Ты только что убил человека.

Запаянная колба – точно такая же, как и та, которую успел разбить второй охранник – перекочевала ко мне. Только после этого я сел в машину. Спереди, вопреки предложению китайца.

– Ты его убил, – нудил Олег.

– Заткнись. Он такой же человек, как я – английская королева. Ты с нами?

– Но…

– А что ты сделаешь? Арестуешь меня за то, что я швырял в людей молнии из большой деревянной палки? Через десять, максимум пятнадцать минут от этих уродов останется только горстка грязи. Маларья сам соберёт их в совочек.

Китаец энергично закивал. Вещий нахмурился, но второй раз его уговаривать не пришлось.

Водитель не торопясь бросил в бардачок полуоткрытую пачку сигарет и важно спросил:

– Куда поедем?

Вещий достал удостоверение и ткнул им водителю в нос.

– К нам.

– Что всё это значит? – спросил Олег, когда мы выехали на шоссе.

– Гомункулы, – коротко ответил я, краем глаза наблюдая в зеркало за ним и китайцем.

Вещий фыркнул.

– Довольно шуток. Я хочу знать правду.

Мы с китайцем переглянулись. Лао пожал плечами. Я продолжил:

– Обычно гомункулы – это плавающие в формалине уродцы-недоростки. То, что видели мы, – своего рода шедевр, высший пилотаж. Полагаю, на Дона работает алхимик, и притом очень талантливый.

– Да, – подтвердил китаец. – Дон обзавёлся личной гвалдией палу недель назад. Двенадцать сьтук.

– Десять штук, – с ухмылкой поправил я. – Лао, верно? Почему ты нам помогаешь? Лейтенант, например, хочет очистить город от скверны. Я хочу, чтобы меня оставили в покое; ну и подзаработать тоже. А какой у тебя интерес? Вы же с Маларьей партнёры, разве не так?

– Не так. Дон… Дон сосол с ума. Он связался с плохими людьми.

– А до этого переводил старушек через дорогу и снимал котят с деревьев.

– Ланьсе было по-длугому. Но когда он насол тебя…

– И что с того, что он нашёл меня? Маларью связывает какая-то клятва, так он сказал.

– Дона надо осьтановить, пока он не наделал глупоситей. Понимаесь, сьто я хоцю сказать?

Я покачал головой.

– Я не наёмный убийца. Изгнание, снятие проклятий… Физическое устранение – крайняя мера. И я чрезвычайно редко применяю её к… разумным существам. По крайней мере к тем, кто осознаёт себя. Тебе просто повезло, что я тоже собираюсь остановить Маларью. Заметь, остановить, но не убивать.

– Он не отступится. Ты его не знаесь.

– Сколько вы там с ним знакомы? Четыре месяца? Кажется, у вас возникли какие-то разногласия, да? Ты зря думаешь, что можешь сказать мне: «Фас!», и я укушу кого-нибудь за задницу. Понял?

– Сьто ты, сьто ты! Мы на одной столоне.

Я грозно посмотрел на него.

– Хорошо бы. Для тебя.

Китаец нервно сглотнул.

– Кьто ты?

Я отвернулся и стал смотреть на белые дорожные полосы, одна за другой исчезающие под машиной.

– Ты не селовек.

– А это не всё ли равно, когда якшаешься с потусторонними тварями?

– Я не яксаюсь с ними. Почти все мои клиенты – люди.

Я достал колбу и показал её Лао.

– Лучше скажи, что я держу?

– Засита. Холосая. Я её долого плодал!

– О-очень хорошая. Я заметил это, когда твой шофёр протаранил такую.

– Засита от магии. Только если бьют магией.

– Должен же у неё быть какой-то изъян? – поинтересовался я.

– Она двухстолонняя.

– То есть изнутри тоже ничего не выходит?

Китаец закивал.

Эта колба ещё могла мне пригодиться.

– А какие ещё защиты ты продаёшь?

Лао хитро прищурился.

– Так вот к цему ты клонись. Я не толгую такой длянью! И никогда никому не плодавал Дусу Сакала.

Олег, изображавший дремоту, приоткрыл один глаз.

– Чего?

– Дус… – Лао вздохнул и сделал над собой усилие, – Душу Шакала.

– Душу шакала? Это ещё что такое?

– Плохо, осень плохо. Делает селовек ни живой, ни мёльтвый.

– Как это? – удивился Вещий.