Александр Михайловский - Герой империи. Сражение за инициативу

Однако в случае с этим тактиком дейчей (действительно незаурядным) обе половины ее сознания были полностью согласны между собой в том, что для нее он – только «экземпляр», и не более того. И дело даже не в том, что Быстроходный Гейнц воевал на противной стороне и служил враждебной идее, несовместимой с идеей Империи, а в том, что он ощущался ею как некий чужеродный элемент, перед которым у нее не возникало желание открыться. В таком случае никаких личных отношений в данном случае быть не может – только дело и ничего кроме этого. Впрочем, сейчас личных отношений Ватиле и не требовалось. Один раз уже переиграв Гудериана на поле боя, она сейчас собиралась интеллектуально его отпрепарировать – чтобы, подвергнув этого хуманса позитивной реморализации и инверсии мировоззрения, через него, как через мост, получить доступ к другим тактикам дейчей из той же когорты. Замечательно, если конец войны будет бескровным и стремительным. Для начальной фазы построения Империи самое главное – чтобы все прочие игроки за планетарной шахматной доской не успели изготовиться к тому, что их ждет. Опережение противника в развертывании – любимый прием не только тактиков дейчей; темные эйджел тоже любят это стандартное положение и применяют его с большим искусством.

А в том, что данный «клиент» может очень быстро пройти через процесс инверсии и из врага превратиться в потенциального союзника, Ватила Бе не сомневалась. Для этого данный экземпляр хуманса был достаточно умен, требовалось только немного приглушить одни процессы в его мышлении и подстегнуть другие. Не придется даже обращаться за помощью к Малинче Евксине, ведь некоторым социоинженерным приемам тактиков учат с той же серьезностью, как и непосредственно военному делу. Но тем не менее во всех этих манипуляциях не было ничего личного – лишь голый расчет опытного тактика, вербующего бывшего противника в союзники-консультанты.

– Добрый день, герр Гудериан, – на чистейшем хохдойч, с оттенком участливой заботливости в голосе, сказала главный тактик «Полярного Лиса», – нет ли у вас каких-нибудь нужд, жалоб, просьб или предложений?

Некоторое время Гудериан, не ожидавший такого начала разговора, ошарашенно смотрел на визитершу, потом выдохнул и медленно, с трудом разлепляя губы, произнес:

– Кто вы такая, черт вас возьми? Сама фройлян Сатана?

– Фи, герр Гудериан, – сморщила нос Ватила Бе и чуть склонила набок свою милую головку, – как вам не стыдно так вести себя с дамой! Не ожидала от вас такого. Вы бы еще на меня с кулаками набросились, как какой-нибудь мужлан…

Этот ответ – такой чисто женский, даже несколько кокетливый, сказанный грудным, едва ли не мурлыкающим тоном – был совершенно неожиданным для немецкого генерала, отчего он удивился еще больше. При этом весь его мистический ужас сдулся до размеров пылинки. Он вдруг расслабился, ощутив даже легкое головокружение, смешанное с неловкостью.

– Извините, фройлян! – Гудериан одернул свой помятый несвежий мундир. – Но все равно… не могли бы вы представиться, чтобы я знал, как к вам обращаться? И вообще, сообщите мне, пожалуйста – что тут, черт возьми, происходит? А то меня схватили, засунули в мешок и уже почти полтора месяца мне ничего неизвестно о том, что творится в окружающем мире…

Гостья Гудериана усмехнулась, глядя на него с высоты своего роста, и гордо ответила:

– Мое имя Ватила Бе, герр Гудериан… И я служу на этом корабле главным тактиком. Имперское флотское звание у меня фрегаттен-капитан, в местной Красной Армии товарищ Сталин присвоил мне звание генерал-лейтенанта и назначил главным военным консультантом при Генеральном штабе. – Теперь в ее голосе явственно звенела сталь. – Это под моим чутким руководством русские окруженцы, которых вы уже сбросили со счетов, нанесли вермахту тяжелое поражение и при этом почти полностью уничтожили вашу вторую панцергруппу. Мы не смогли отменить тяжелых последствий беспечности местного русского командования, но зато нам удалось сорвать ваши планы по глубокому продвижению на территорию страны Эс-Эс-Эс-Эр. План молниеносной войны приказал долго жить, и теперь вашей стране Германия в очередной раз предстоит до дна испить горькую чашу поражения…

– Я вам не верю, фройляйн Ватила! – горестно вскричал пораженный Гудериан, не в силах сдержаться, – такого не может быть, потому что… потому что просто не может быть, никогда!

– Ну почему же не может… – хмыкнула та, – очень даже может. Но то, что произошло в районе Слоним-Ивацевичи, буквально меркнет перед событиями в Минске. Ведь ваша танковая группа туда не успела, и не могла успеть, а потому генералам Готу и Штраусу пришлось самостоятельно отдуваться в кровавой мясорубке уличных боев. Возьмите битву за Ивацевичи, которую вы уже проиграли, умножьте ее на сто и поместите в крупный город с его каменной застройкой. После двух недель самых ожесточенных боев город, из которого заблаговременно эвакуировали мирное население, оказался завален трупами ваших солдат и сгоревшей техникой. Сейчас те ваши солдаты, которым удалось выжить, завидуют своим мертвым товарищам, потому что ваши госпитали, до потолков заполненные ранеными, не имеют ни необходимого количества персонала, ни коек, ни перевязочных средств и медикаментов. Когда вы планировали эту войну, то никому из ваших командующих не приходило в голову, что она будет существенно отличаться от легких прогулок по Польше и Франции. И особо должна отметить, что для организации той бойни мне не пришлось прикладывать никаких особых усилий. Я всего лишь нашла способного русского тактика и посодействовала его назначению командующим обороной этого важного транспортного узла; остальное он сотворил с вами уже сам. Ну что такое один батальон штурмовой пехоты, участвовавший с нашей стороны, когда общее количество сражающихся измерялось десятками и сотнями тысяч… И что самое главное – этот командующий сумел благополучно вывести из разрушенного города ядро своей закаленной в боях группировки и с боями отойти в сторону своих основных сил… и оказалось, что никто из ваших генералов не в силах ему помешать.