Андрей Посняков: Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

© Андрей Посняков, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Открыв глаза, Павел внимательно осмотрел комнату – небольшую, вытянутую к распахнутому в цветущий сад окну, но уютную, светлую, с выкрашенным красновато-коричневой краской комодом с овальными железными ручками, узкой оттоманкой-софою и письменным столом, на котором беспорядочной кучей были разбросаны ученические тетрадки и учебники – математика, русский язык, литература… физика за восьмой класс.

Так… а год издания?

Павел протянул руку и вздрогнул – из висевшего на стене радио – обычного, проводного, в старомодно-овальном, чем-то похожем на тот же комод, корпусе – послышалась громкая музыка, и бодрый голос диктора призвал трудящихся к физической зарядке.

– Поставьте ноги на ширину плеч… Начинаем! И… раз-два… три-четыре… раз-два…

Взяв, наконец, учебник, Павел посмотрел год издания – 1956-й.

Пятьдесят шестой! Ага… вот, значит, как… Интересно… Интересно, есть ли в этой комнате зеркало, должно было бы быть… ага, вон оно, на комоде.

Посмотрев в небольшое зеркальце, Павел невольно усмехнулся, хотя и был готов сейчас ко всему… как и любой ученый, тем более – экспериментатор… и эксперимент-то оказался удачным, более чем удачным.

В зеркале отражался тощий лохматый молодой человек в светло-голубой майке «Динамо» и длинных черных трусах. Похоже, он только что проснулся или только что умылся – с шеи и по плечам стекали, оставляя мокрые борозды, крупные холодные капли. На вид парню было лет пятнадцать-шестнадцать, что-то вроде этого… и всем своим внешним обликом он сильно походил на Павла, на того Павла, каким тот был в том же возрасте, буквально одно и то же лицо, и даже на шее, слева – белесый, еле заметный шрам. Ну, надо же! Как такое вообще быть может? Впрочем, удивляться сейчас можно было всему… точнее даже не удивляться, а радоваться.

В коридоре, за неприкрытой филенчатой дверью, послышались чьи-то торопливые шаги… донесся женский голос:

– Хлеба не забудь купить, Вадик. Я на тумбочке деньги оставила. Да, и в мясной отдел загляни… хоть там и очередь. Ну, я ушла.

Скрипнув, хлопнула дверь, и Павел с облегчением выдохнул, как будто бы эта неизвестная женщина – скорее всего, мама Вадика, – заглянув в комнату, могла увидеть в своем сыне нечто иное… совсем другого человека – Павла. Ну, нет, так не могло быть! Другое дело, что Вадик мог показаться ей немного странным, Павел же не знал, как сей юноша привык общаться, не знал ни его любимых словечек, ни увлечений, ни друзей…

– Да-а, – усевшись на подоконник, молодой человек покачал головой. – Значит, полное замещение… Прекрасный резонанс!

– Вадик! Эй, Вадим, ты там что, спишь, что ли?

У калитки остановилась на велосипеде юная девушка в синем крепдешиновом платье в горошек, со смешными, модными в пятидесятые годы, рюшами. Темноволосая, смуглая… нет, просто загорелая. И где успела уже? Хотя… на дворе-то, похоже, май… или начало июня – сирень в саду цветет, яблони.

Ишь, улыбается, уперлась ногами в землю, вся такая красивая, аккуратненькая. И дамский велосипед – синий, с багажником – аж блестит на солнце.

– Вадим, ты ватман приготовил?

– А? – Павел соизволил ответить, чувствуя себя совершенно по-дурацки… а как еще он мог себя чувствовать?

– Так я зайду? Ну, давай, просыпайся же ты наконец, времени-то уже полдесятого!

– Да-да… заходи, конечно.

Молодой человек спрыгнул с подоконника – где ж тут у этого Вадика брюки? На стуле? Нет, там только пиджак с большим комсомольским значком на лацкане. А, ладно, некогда искать – судя по шуму в коридоре, девушка уже вошла, встречать надо.

Павел поспешно распахнул дверь и улыбнулся:

– Ну, это… привет. Хорошо, что зашла.

– Как и договаривались! – войдя в комнату, гостья по-хозяйски уперла руки в бока и внезапно похолодевшим тоном поинтересовалась: – Ну, и где же ватман? Ты что, его вчера не забрал?

Да, и где же этот чертов ватман? Павел и сам хотел бы знать.

– Нет, точно – забыл! – девчонка обиженно всплеснула руками. – Я, между прочим, так и знала! Еще вчера, после бюро, когда ты с Ленкой Берцевой любезничал.

– С кем любезничал?

– Любезничал, любезничал! С Ленкой. Ворковали, как два голубка – смотреть противно. Еще комсомольцы называются!