Олег Таругин - Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе!

Па-аехали…

Ретроспектива. Лейтенант Федор Кобрин, август 1941 года

Замаскировавшись в густом подлеске неподалеку от дороги, лейтенант Кобрин уже наблюдал за проходящими мимо колоннами немецких войск, делая в блокноте понятные лишь ему одному пометки. Немцы перли почти непрерывным потоком: фашистское командование стягивало войска для нового штурма Смоленска. Федор старательно отмечал количество танков, самоходных орудий, артиллерии и живой силы, уделяя особое внимание тактическим значкам на броне или автомобильных крыльях, – в штабе дивизии разберутся, кто и откуда. Кобрин знал, что со дня на день планируется контрудар для обеспечения выхода из оперативного окружения наших частей. И потому мог предположить, что спешная переброска немцами войск вполне может быть напрямую с этим связана. Дождутся, пока наши в бой втянутся, да долбанут в бочину неожиданным танковым ударом. Р-раз – и готово очередное колечко. Так что нужно эти сведения как можно скорее комдиву доставить, чтобы наши подготовиться успели да планы свои соответствующим образом подкорректировали. Кровь из носу, нужно…

От количества пылящей мимо его наблюдательного пункта брони и тупорылых грузовиков с пехотой или пушками на прицепе хотелось материться в голос, но разведчик лишь молча скрипел зубами от злости, не забывая меж тем покрывать очередной лист карандашными отметками. Ничего, недолго гадам осталось! Измотаем в обороне, ослабим, танки и живую силу повыбьем – да назад погоним, аж до самого ихнего сраного Берлина!

Один раз на обочину съехал небольшой автомобильчик с брезентовым верхом и запасным колесом на капоте, определенно командирский; позади него остановился угловатый полугусеничный броневик с охраной. Пока двое немецких офицеров справляли в придорожных кустах малую нужду, выбравшиеся из бронетранспортера пехотинцы, громко гогоча на своем языке, разминали затекшие в дороге ноги и перекуривали, чувствуя себя в полной безопасности – даже карабины с плеч не поснимали, вояки. Лейтенанту до одури и боли в сведенных судорогой ненависти пальцах хотелось чесануть по ним парочкой длинных очередей, расплачиваясь за погибших товарищей, но он, разумеется, сдержался. Сейчас его дело маленькое – наблюдать повнимательнее да запоминать. Поскольку собираемые им разведданные – тоже оружие, может, даже и пострашней автомата или гранаты. Да и глупо это, чистое самоубийство: мимо все так же пылят грузовики и бронетехника, начнет стрелять – тут же и ляжет, у немцев на каждом броневике по два-три пулемета.

Гитлеровцы уехали, с громкими сигналами клаксона вклинившись в колонну, и Федор продолжил наблюдение. До темноты полно времени, как минимум еще пару часов можно полежать. Собственно, именно за этим их в немецкий тыл и отправили: собрать информацию о переброске войск противника. Конечно, не напорись разведгруппа на немцев, они бы отработали куда эффективней, взяв под контроль все три находящиеся в этой местности дороги. Но поскольку он остался в одиночестве, пришлось оборудовать лежку возле шоссе республиканского значения Витебск – Смоленск, по которому двигалась основная масса вражеских войск. Как говорится, все лучше, чем ничего…

С наступлением сумерек Кобрин решил, что хорошего понемножку: к рассвету, кровь из носу, нужно быть в расположении, иначе все собранные им разведданные просто обесценятся. Так что пора уходить, тем более что и машины по дороге идут все реже и реже – в основном те, кто отстал от своих колонн и сейчас наверстывает упущенное, стремясь до темноты добраться до своих. Разведчик криво ухмыльнулся. Ну да, два месяца войны немцев кое-чему научили – боятся ночью-то ездить! Они и раньше по темноте не воевали, поскольку не по уставу, а уж сейчас и подавно: в лесах полно вооруженных окруженцев, не упускающих возможности хоть как-то отомстить оккупантам. А для того, чтобы установить в придорожных кустах пулемет да раздолбать к херам собачьим запозднившийся броневик или грузовой автомобиль, никакой особой подготовки не нужно, было б желание. На простреленных скатах далеко не уедешь, а после того, как в кузов или десантный отсек еще и парочка осколочных гранат залетит – и подавно. А желания красноармейцам, до предела обозленным потерей боевых товарищей и разгромом в приграничном сражении, было не занимать, вот и партизанили кто на что горазд. По мере, так сказать, возможности и наличия боеприпасов.