Вот только вкусы сестёр в одежде только в одном сходятся — обе носят лучшие доспехи из возможных.
— Ты, наверное, плохо слушала, что Верховный говорила — против воли никого из нас никогда замуж не выдадут. Если кого-то не устраивают брачные переговоры, ведомые родителями или иными родственниками — можно сразу к ней идти — этих браков не будет. Не забыла, у неё полномочия есть заключать и расторгать любой брак по всей стране, кроме Города Императора с окрестностями.
— И к ней приходили с этим уже? — какое живое любопытство. Её саму замуж выдать хотят? Сейчас переговоры идут, или с рождения была кому-то обещана? Такие брачные договора вообще-то ещё Чёрной Змеёй запрещены, но втихаря, особенно среди благородных, довольно часто встречаются.
— Нет, насколько я знаю. Только с делами о наследстве и разделе имущества. Помнится, кто-то после её вмешательства стал сильно богаче. Да и сама память напряги: весной же Дина взяла в поход девушку из города, что от такого брака к ней сбежала. Полублагородная вроде, только пару раз видела, имени не помню.
— Она полнородная была. Только от первого брака матери, и та от неё просто избавиться хотела. Дина она была.
— Была?
— Да. Её убили. Наша Дина очень злилась, что не уберегла.
— Жаль. Дина Младшая при мне её родственников выставила, у них даже какое-то судебное решение было. Но она сказала, судья сам закон нарушил. И принуждение к вступлению в брак — само по себе преступление, и удерживать Дину они не могут — она брачного возраста и может жить, как считает нужным. На столько законов сослалась, пока говорила. Я и не думала, что она их все знает. Даже проверила потом — все статьи правильно называла.
— Сама же говоришь, думать за других — вредно. Я про тот разговор знала, просто только сейчас вспомнила.
— Саму хотят насильно выдать?
— Нет, — а что-то злое в глазках блестит, — Скорее, не думают пока. Брачный возраст кое-где на год выше, чем здесь.
— Закон везде один.
— А это так. Обычай — с какой же злостью последнее слово выдала.
Пожалуй, скажу потом Динке, а то и Госпоже про неприятности у Маленькой Кэрдин. Они-то её разговорят. Мне же она скажет ровно столько, сколько нужным сочтёт.
Динка к нам подсаживается.
— О чём шепчемся? Или вы больше, чем просто подруги? Если да, то можно как-нибудь посмотреть?
Кэрдин покраснела почти до цвета своих волос.
— Что ты несёшь? Мы просто разговаривали.
— С кем бы попробовать?
— Тебя в походе по голове ничем не стукнули?
— Вроде нет. Так вы точно нет?
— Точно!
— А жаль. Было бы забавно.
— Забавляйся с кем-нибудь другим.
— Думаешь, никто не согласится?
— Думаю, это не моё дело.
— И я вот думаю, с кем бы попробовать. А то убьют, и не узнаю, как это с девушкой.
— Уверена, что стоит пробовать?
— А я не знаю. Многие ведь болтают, будто ма девочек предпочитает. И последнее время ты у неё любимица.
— Что за бред!
Динка ржёт. С ней не поймёшь, когда правду говорит, а когда злобно шутит. В любом случае, о грызне в стенах Замка и за его пределами, она знает куда больше моего.
Краснеть дальше некуда, но Кэрдин умудряется.
— Ладно, признаю, хорошо я вас разыграла. Ма, если с кем и спит, то с «Молнией», мне ли не знать.
Кстати, так мне и не сказали, о чём столь мило болтали.
— Я боюсь, что не смогу убить.
— Хочешь попробовать? Могу устроить. В тюрьме сейчас пяток убийц и насильников сидит, приговоры вынесены, да все штатные палачи в разъездах, а моего Живодёра ма на эту должность переводить не хочет.
Можем сходить, ты как попробовать хочешь, стилетом или пистолетом? Голову отрубить ты всё равно, не сможешь. Это если быстро, ну, а если медленно — Живодёр тебе всё покажет и расскажет.
— В городе же есть палач.
— Ага, трое, но тут дело такое — кто под армейское правосудие попал, армейцами и наказывается. Кто сейчас в Замке высший судебный чин? Правильно, ма. Ну, так когда пойдём злодеев потрошить?
Кэрдин, похоже, уже совсем дурно от жары, или от Динкиных слов не поймёшь.
— Да не трусь ты так! Всё сможешь, когда время придёт. Как же ты на вскрытие ходила? — почему-то вопросительно смотрит на меня.
— Она не со мной была.
— Мне там плохо стало. Разрешили не ходить. Говорят, сердце ещё не стало таким, как надо.
— Будешь трусить — вообще может не стать.
— Ты вроде, не трусишь, а дырки новые появляются.
— Понятно, за что тебя ма ценит. Хотя, настоящую смелость я от тебя только раз видела.
Читать дальше