Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)

— Доложит… Да он у тебя говорить-то хоть умеет или только глаза выковыривать?

Динка умудряется глазами сверкнуть получше Госпожи.

— Он вообще-то беглый раб. Как раз отсюда.

— Скажешь, и клеймо видела?

— Да.

— Что ещё рассмотрела?

— Поняла, на что ты намекаешь, хотя, вроде бы это я должна на мужиков пялиться. Так вот, этого у него просто нет. Под корень. Отрезали за провинность, или хотели в дальние степи продать, сторожить жён тамошних владык.

Он отлежался и удрал. Потому он и… Живодёр такой.

Зачем она дочь поддевает? Обычная нелюбовь взрослой женщины к молодой? Ведь сама прекрасно знает и про замки, и про Живодёра, и про его жизнь. Он же при мне не обозначенные броды на реке показывал, и где здесь чьи владения, говорил.

И так злая Динка, злится ещё больше.

Вот только, глаза статуи у живого человека — куда более страшно.

— Чьи знамёна хоть были?

— Сборище младших сыновей от всех. Узнаю где сидят — загляну для… беседы душеспасительной. Пушки дашь?

— Дам. Тут же стены во многих — ты и по лестнице легко влезешь.

— В прошлый раз свалилась — задницу отбила. Болит. Через выбитые ворота идти проще.

— По карте, там не замки, а монастыри больше, а у них стены — не против штурма, а чтобы рабы не бегали.

Госпожа поворачивается ко мне, потом к дочери. Говорит задумчиво.

— В монастыре, даже крупном, они больше трёх сотен поставить не смогут.

— Как не смогут? Дядя же пятнадцать разместил.

— Так! Сколько в нашей сотне человек?

— Бойцов — сто двенадцать, нестроевых сорок два.

— У них благородных, то есть тяжелобронных тоже сто, но может быть и плюс-минус пятьдесят в зависимости от спеси и богатства командира. У каждого — оруженосец, как минимум, в облегченной броне, тоже благородный но более низкого происхождения. Ещё трое-четверо конных слуг, легковооружённые, часто боевые рабы и один-два лучника, но эти против нас плохи совсем, да и свои их презирают. Положены по указу великого кого-то там, вот их и держат. Наёмники. К ним ещё слуги. Но те не для боя, а чтобы господам на привалах хорошо было. Во всех смыслах. Если есть возможность — ещё и обоз большой будет. С посудой, мебелью, если повезёт, ещё и девками.

— В общем, драгуны против псов-рыцарей. Будет весело.

От Рэндэрда много слов появилось. В основном ругательных, вроде любимого Динкиного блина. Ещё додумался разные вещи называть, как никто до него. Додумался конные сотни, вооружённые ружьями и пистолетами в облегчённой броне называть драгунами. Вроде слово значит «драконы» на каком-то мёртвом языке. Слово я узнала от Маленького Чудовища. Говорила, дядя генерала сначала побить хотел, но, выслушав объяснение, остался доволен, и сам на следующем докладе Верховному сказал: «По драгунским сотням: лошадей столько-то, людей столько, раненных…»

Слово понравилось. Рэндэрд внимания обратил меньше всех.

Госпожа права, как всегда, где их сотен хорошо если две встанет, наших и десять разместится легко.

— В бою — славятся таранными ударами. Действительно, могут. Некоторые хвастаются, пеших проткнуть могут пять за раз. Впрочем, копья легко ломаются. Но и давать им врубаться в ваши порядки я не советую. У вас затем и ружья дальнобойные. Обстрел — и отходить для перезарядки. Лучше — в стороны.

— Точно! — хохочет Чудовище, — Огонь — наше всё. После трёх залпов врубаться уже некому. Вон эти — все застрелены. Один, правда, пытался меня седельным мечом достать — да не знал, сколько у меня пистолетов.

Ты дай мне ещё сотни три. Погуляю по окрестностям. Попалю монастыри да замки.

— Нет. Рыбка тут мелкая больно. Союзников пошлю. Заодно, им проверка будет, велю церковную утварь да попов ко мне стаскивать. Ты-то любой храм спалишь, а вот они… Знаешь, что с ними по старым законам будет.

— Ага. Сожгут. Но, мам…

— Без но, и без мам. Город в осаду надёжно возьмём — пошлю тебя дальше на восток. Там самые большие и богатые церковные владения — порезвишься.

Чувствую себя персонажем аниме. Сижу рядом с Диной на крыльце её загородного дома, выстроенного вполне в японском стиле со всеми этими раздвижными стенами и матами на полу. Великая воительница не слишком умело скрывает, как любит приморскую кухню, где преобладает рис и всяческие морепродукты. Двойные бутылки с подогретым рисовым вином только усиливают сходство. Пьём из не расписанных фарфоровых чашечек.

Сейчас воительница прервалась. Сидит, посасывая длинную тонкую трубочку и задумчиво-весело глядя вдаль. Поднимается белый дымок. Никогда раньше не видел, как она курит. Да и вообще, курящих не встречал. Кажется.