Людмила Яковенко - Синдром равнодушия

Марк плюнул вниз с высоты гаража. Смачный плевок разбился о асфальт и остался лишь мерзким пятнышком, что Марк еле мог различить с высоты примерно двух метров. Он долбанул пару раз по крыше гаража, подстраиваясь под ритм песни, звучащей из наушников, но у него это слабо получалось. Он не имел музыкального слуха, от слова совсем. Во всяком случае, так говорила мать.

– О господи, бестолочь, перестань мучить инструмент ради всего святого! – И женщина устало отбирает у подростка найденную где-то на улице старую гитару. Она закатывает глаза и быстрым шагом идет в сторону входной двери.

– Нет, она моя! Она моя! Ты не имеешь права! – Он подскакивает с дивана. Ему всего пятнадцать лет, а он уже выше мать на пол головы.

– Зачем тебе она?! У тебя никакого музыкального слуха, бестолочь! – Она, не глядя, сменила домашние истоптанные тапочки на легкие открытые шлепанцы, правой, свободной рукой поворачивая щеколду.

– Ну родительница! – Парень хватается за гитару. Женщина со злостью открыла дверь. На ее уставшем лице карие глаза сомкнулись в тонкие щелочки из-за надвинутых бровей. – Забери эту дрянь и чтобы я ее больше не видела в своем доме! Еще не хватало мне хлама твоего! Давай, Марк, решай проблему и возвращайся до ужина.

Безусловно, она не была плохой матерью, также, как и Марк был не идеальным сыном. Но мать он любил также, как и отца. Хотя тот обычно где-то пропадал. Впрочем, как и сам парень.

Он лихо спрыгнул с гаража. Зацепившись за острый козырек, наушники падали следом, хотя это, безусловно, задержало и продлило их полет. Спустя мгновение они упали к ногам парня. Марк поднял их с асфальта, пару раз долбанув по гаражу кулаком, словно тот был виновен во всех его бедах.

Парень отдернул задравшуюся из-за прыжка красную рубашку в крупную черную клетку, отряхнул синие джинсы, потертые на коленках. Марк и сам точно не помнил купил он уже их такими, или они приобрели такой вид, после приключений парня.

Солнце медленно садилось за крышами серых многоэтажек. Вот он век технологий, безвкусный и серый. Марку не нравился век, в котором он жил. Ценности прошлого обесценились, а ценностей будущего никогда не существовало. Что бы не говорила мать, и что бы не говорил отец, а против смерти не попрешь. И Марк это понимал.

Он шел по знакомым переулкам, таким тихим. Единственные на кого здесь можно было бы нарваться, так это наркоманы и бомжи, что исподтишка хлебали паленый алкоголь. Причем тут именно хлебали, потому что Марк видел, как они с ним обращались, как будто вся человечность была променяна на глоток спиртовой жидкости сомнительного качества. А если у человечности таких людей такая низкая цена…, то тут уже глупо говорить о своем отношении к этому…потому что логично, что оно будет резко негативным. Хотя Марк был не прочь выпить, а наоборот даже за.

Парень прошелся вдоль домов и вдруг напрягся. Под ногами растекался дешевый спирт из разбитых бутылок, что грудой валялись в переулке.

– Что за черт? Драка? – Марк ухмыльнулся и пошел по следам. Осторожно и тихо. Он умел быть тихим и осторожным, когда нужно. А также неплохо дрался. Улица сделала его жестоким, способным выжить, полностью откинув благородство. Был ли он сам лишен человечности?

Петляя по переулкам, он так ни к чему и не пришел. Кажется, бомжей просто настигли правоохранительные органы. Что было, конечно же, странным, но другого объяснения голова молодого парня придумать пока не могла. Пройдя еще пару кварталов, он плюнул и свернул к дому. До него он дошел достаточно быстро, обгоняя прохожих, сбивая их с ног и показывая неприличные жесты в их адрес. Он торопился домой. После того, как он увидел разбитые бутылки, в сердце поселилась тревожная мысль. Возможно, именно она затуманила его взгляд, а наушники закрыли еще один орган чувств, такой чуткий и одновременно с этим искаженный в каком-то смысле…

А в подъезде снова не горела лампочка. А в подъезде было дьявольски прохладно, а еще привычно пахло чем-то между мочой и сигаретами. Марк достиг пятого этажа, перешагивая через две, три ступеньки, благо длинные ноги позволяли ему это.

Он позвонил в дверь, зажимая звонок, а не нажав один раз. Это здорово раздражало мать, и он об этом прекрасно знал. Но на этот раз ему не открыли. Ни через пять, ни через десять минут.

Парень даже сперва подумал, что дома никого нет, но за дверью отчетливо был слышен работающий телевизор, и мамин голос неустанно повторял за диктором.