Сергей Панченко - Жорж иномирец 3

– А зачем нам слушать остальные варианты, если этот совершенный. – Спросила Ляля.

– Затем, что нам самим от этого не будет никакого развития. Любое действие, особенно новое и непривычное для нас, должно оказывать благотворное влияние на развитие нашей личности. Что с того, что мы отрежем ему выход из мира, лично для меня. Я поступлю, как кран, закрывающий воду, а я не хочу, быть, как кран. Мне интересен другой вариант, который сложнее прочих, но гораздо интереснее для моего развития.

– Эх, придется работать. – Я вздохнул и опустил плечи. – Бубни.

Антош отхлебнул чая и занял на стуле удобную для декламаций позу.

– Третий способ – это непосредственный контакт с преступником. Надо открыться ему, показать, что мы есть и знаем о его противоправных действиях, заодно выслушать и понять, что его привело к занятию подобным гнусным делом, и гнусное ли оно на самом деле. Как с этим продавцом, торгующим пластиковыми безделушками, нельзя судить его однозначно.

– А если он губит людей, а мы, давая ему время одуматься, будем стоять в стороне и наблюдать? – Задала Ляля резонный вопрос. – Как тот полководец, водивший по мирам наших городских патрульных.

– Это уже частности, от которых будет зависеть гибкость нашего подхода. За кем-то мы можем просто наблюдать, а кому-то в наших силах мешать выбирать миры, но главное, это попытаться убедить человека в том, что он на неправильном пути. Для него мы, несомненно, будем казаться авторитетными иномирцами, которые в случае чего могут поступить с ним, как угодно, но показывая ему свою доброжелательность, а не силу, мы заставим его задуматься.

– Получается какая-то беззубая полиция нравов, а хочется иногда помахать шашкой. – В раздумьях, я почесал подбородок, затем обратился к кошке. – Как тебе?

– Так как я самая туповатая из нашей троицы, то и выбирать между вариантами не буду. Пусть Антош делает, как придумал, а мы посмотрим, есть ли польза и можно ли вообще уговорить преступника добровольно отказаться от своих планов. Я же насквозь законопослушная девушка, которой совсем не понять, что ими руководит.

– Да какая… что ты вообще… Ляля, ты умнее нас с Антошем. – Я полез к ней, чтобы поцеловать ее в щеку, но наткнулся на взгляд желтых глаз, в которых застыла усмешка. – Что?

– А то, что ты так на самом деле не считаешь.

– Просто, я боюсь тебе в этом признаться, чтобы ты не возгордилась и не умотала к какому-нибудь коту, бросив на произвол судьбы свою ручную обезьянку.

– Фу, Жорж, какой ужас. – Ляля игриво стукнула меня кулачком в плечо.

– Так, так, мы отвлеклись. – Перебил наши заигрывания змей. – Вы сами хотели наполнить свое существование смыслом, а тратите его на глупости.

– Прости, Антош, действительно отвлеклись. Тебе не понять людей с горячей кровью.

– Вот поэтому, среди вас и полно таких иномирцев, которые поддавшись соблазнам, забывают о собственном самосовершенствовании. – Последнее слово он произнес с особым пафосом, подняв кончик хвоста вверх.

– Это вызвано большим разнообразием нашего вида. Вообще, ты заметил, что змееобразных иномирцев гораздо меньше?

– А те, что есть, морально выше большинства теплокровных. Так что у нас паритет. Качество уравнивает количество.

– Мальчики, это глупый спор. Я тоже могу сказать, что женщин среди иномирцев меньше, чем мужчин, но мне на это плевать. Сколько есть, столько и хорошо. Давайте уже определимся, с какого места нам начать. Кто станет первым подопытным? Какие будут критерии отбора кандидата? – Ляля прекратила наш глупый спор.

Мы замолкли. У Антоша, как всегда, теоретическая часть плана была блестящей, но когда приходилось приступать к практической части, его воображение пасовало. Оба смотрели на меня, ожидая, когда я начну их знакомить с первым этапом плана.

– Ну, нам нужен такой человек, действия которого точно не вызывали бы сомнений в их преступности. Чудак на букву «м», от общения с которым у нас потом еще месяц наблюдались последствия в виде рвотного рефлекса.

– Ты сейчас как будто говоришь про моего дядю. – Заметила Ляля. – Только он не иномирец, и вообще, ему дальше туалета никуда не надо.

– Доберемся и до твоего дяди. – Пообещал я в шутку. – Как вам такой критерий?

– Очень много общих слов. – Засомневался Антош. – Нам нужно что-нибудь конкретнее.

– Хорошо. – Согласился я. – Будет вам конкретнее. Самый отъявленный негодяй тот, кто уверен в том, что творит полезное дело. Это человек, создавший в своем разуме собственную модель мира. Переубедить его в обратном будет нелегко и может быть, невозможно, потому что он убежденный м*дак. А миры он использует не для того, чтобы скрываться в них, а наоборот, сеять, по его разумению, добро и справедливость.