Сергей Панченко - Жорж иномирец 3

Мне нужен был отдых, чтобы переварить разговор и осмыслить его по-трезвому. Дорогу до дома я прошел пешком. Был неосмотрителен и пару раз пытался перейти на красный свет, чуть не попав под автомобиль. Переливающиеся перламутровым блеском глаза Эрлы не отпускали меня. Они разъедали голос разума, заменяя его внутренним голосом, убеждающем меня в необходимости перемен.

Мать сразу заметила по моему «выразительному» лицу, что со мной что-то не так.

– Что, опять дразнили? – Решила она и помахала половником, разбрызгивая по стенам жирные капли готовящегося обеда. – Я в полицию пойду, чтобы управу нашли на этих уродов.

– Мам, никто не дразнился, успокойся. Не надо ни на кого заявлять. Урод – это я, и я уже привык к этому.

– Сынок, да никакой ты не урод. Не красавец, но мужчине этого и не надо. Чуть красивее обезьяны и ладно. – Мать уперла руку с половником в бок и спросила заинтересованно. – А что тогда? Я же вижу, что ты не в себе.

– Мам, все нормально.

– А-а-а, я поняла. Тебя обидели девчонки. Сучки такие.

Тут у нее что-то зашипело на кухне и маман с криками удалилась. Я с облегчением ушел в свою спальню и рухнул на кровать. Зажмурился и сразу же увидел глаза Эрлы. Я не выгонял их застывший образ из головы, стараясь скорее забыть, напротив, любовался и старался вспомнить в мельчайших деталях. Фантастические, магические, неземные, ледяные, сочувствующие, насмешливые, умные, хитрые, грустные. Они умели выражать все чувства одновременно. Эрла была женщиной в квадрате или в кубе, квинтэссенцией энергии Инь. Она легко могла бы управлять мной, если бы начала издалека и медленно подготовила к нужному ей действию.

Если бы она сказала, что является девушкой со странным комплексом, из-за которого ее тянет к мужчинам с неординарной внешностью, я бы охотно этому поверил. Я даже надеялся встретить такую девушку. Но, то ли таких было мало, то ли нас «красавцев» было слишком много. Очень странно, что она не подошла к вопросу моей вербовки хитрее. Была уверена, что клюну? Или же она на самом деле совсем не хитрая, и действительно желает помочь?

Страшно. Что такое эти семь кругов ада? Какие они? Котлы, черти, крики грешников, или что еще похуже. Надо выдержать пытки? Настолько ли я урод, чтобы переносить очищающие страдания за какие-то прошлые грехи, о которых я не помню, и не факт, что они у меня вообще были. Может, это действительно гены, а прекрасная незнакомка маньячит по мирам, удовлетворяя свою болезненную зависимость от чужих страданий. Эрла – гастролерша. Честно говоря, на нее не похоже. Было в ее предложении искреннее желание помочь. Только ее ответ о том, что можно и не пережить эти семь дней здорово отпугивал.

Я так и лежал лицом в низ, боясь потерять перламутровые глаза из памяти, пока мать не позвала обедать.

– Иду. – Я поднялся и пошел на кухню.

– На тебе лица нет, Витюша. – Маман заботливо и жалеючи посмотрела на меня.

– Я знаю. И аппетита нет.

– Поешь, аппетит приходит во время еды. С чесночком, как ты любишь. – Мама придвинула мне тарелку с остро пахнущим харчо.

– Ладно, поем. Пахнет вкусно. – Я начал механически хлебать. – Мам, я в тренажерке с людьми познакомился, работу предложили на неделю вахтой. Говорят, хорошо платят.

– Вахтой? А чего делать-то? – Удивилась она.

– Помощником бурильщика. – Соврал я.

– А ты умеешь-то хоть что-нибудь?

– Сказали, научат, а потом еще и поспособствуют, если покажу себя, поступлению в профильный вуз.

– Да. – Мать присела рядом. – А что, мне нравится. У них вон, у всех зарплаты нормальные, все на иномарках и при квартирах. Я была бы рада, если бы у тебя получилось. А мне что, надо тебе вещей приготовить на неделю?

– Ничего не надо, сказали, спецодежду дадут. – Меня несло.

Я так не врал матери никогда, и мне было стыдно.

– И что, Витюш, тебя это выбило из колеи? Почему сразу не сказал?

– Не знаю. Привык я с тобой жить. Менять уже ничего не хочется.

– Дурачок. – Мать потрепала меня за волосы. – Всю жизнь за мамкой не проживешь. Я рада.

– Правда? – Я посмотрел на нее, как в последний раз, на всякий случай.

Кажется, мои «смородинки» выразили всю полноту чувств. Мать сорвалась с места и прижала меня к себе.

– Какой ты… взрослый. – Всхлипнула она. – Я тобой так горжусь.

У меня тоже выступили слезы. Я представил, как мать останется одна по моей глупой прихоти и стало ее так жалко, что впору обещать не ехать ни на какую вахту.

– Разбогатеешь, глядишь, какая и посмотрит на тебя. – Сквозь слезы произнесла маман.