Константин Кураленя - Империя в огне

Все обернулись на возмущённый девичий крик. Посмотрел и командир. Разгневанная девица с перекошенным и покрасневшим лицом добавила Менге азарта. Он вновь посмотрел на купца:

– Ну, на чём мы остановились? На цене… Сколько предлагаешь?

– Шесть боевых чистокровных скакунов, – начал

перечислять тот, – три дамасские сабли с булатными ножами, русские кавалерийские луки с запасными тетивами…

– Тетиву проверять буду сам, – перебил купца командир. – Под проливным дождём, – предостерёг обратную сторону Менге. – Пожалеете, если монгольские или какие другие подсовывать будете.

Далее последовали копья, топоры, чжурчжэньские брони. Ну и несколько золотых орлов (римское золото) на веселие души.

– Я хочу остаться! Меня уже купили! – продолжала блажить принцесса.

– Скажи спасибо, что ребята у меня хорошие и урону тебе не причинили, дура ты малолетняя, – по-отечески журил её Менге. – Подневольное дело такое, сегодня купили, завтра продали.

Наконец, сопротивляющуюся изо всех сил принцессу стащили с лошади и увели.

В лагере стало скучно.

– Как будто чего-то не хватает, – первым не выдержал Диландай.

– Выезжать пора. В дороге вся дурь-то развеется, – проворчал Менге.

Наш поход начался с восходом луны. Подчиняясь заведённому порядку, основная группа держалась посредине, четверо разведчиков рыскали по сторонам. Это был мой первый боевой выход, и поэтому всё было интересно и необычно.

– Послушай, Менге, а почему ты взял именно русские луки? – спросил я с гордостью за отечественного производителя.

– Потому что монгольских у нас полно.

В ответе командира я уловил хитрый смешок.

– Не умеете вы, урусы, торг вести. Купцу на базаре и то уступаете, а это значит, и в битве проиграете, – уже по-серьёзному добавил он.

3 Империя в огне

65

– Я не про торг. Я про то, почему именно русские?

– Потому что лук уруса бьёт туда, куда надо, и дальше, чем любой другой лук. Потому что из него можно стрелять и в дождь, и в снег, – разъяснил десятник. – Из-за того что в дождь стрелки остаются без работы, было проиграно не одно сражение.

– Но почему тогда нельзя все луки заменить на русские? – не отставал я.

– Гляжу я на тебя, урус, и думаю. Воин ты сильный. Не знаю, найдётся ли в нашем войске тот, который мог бы тебя победить.

«Ещё бы, – самодовольно усмехнулся я, – мастер спорта по боевому самбо».

– Ты здорово дерёшься на ножах, неплохо на саблях и цепами, старательно учишься стрелять из лука, – продолжал Менге. – Но почему ты такой глупый?

Я опешил и, не скрывая своей обиды спросил:

– Это почему же?

– Потому что каждое оружие требует своего боя. Монгольский лук лёгок и скорострелен. С ним хорошо воевать с коня, а русским луком в пешем строю. И так во всём.

Я сконфуженно замолчал.

– Хоть ты глуп и слова у тебя бегут впереди мысли, но ты любознателен и быстро всё схватываешь, – его голос приобрел родительскую интонацию, – поэтому буду сам тебя учить.

Дорога длинная, развлечений никаких, чеши себе языками да чеши. Глядишь, чего полезного и услышишь. А с луком у меня действительно проблемы. Монгольская женщина растягивает его гораздо легче, чем я. Вроде бы и силушкой бог не обидел, и сноровка есть, а вот нет. Стыдно сказать, тренируюсь на девичьем луке.

Дорожная скука – вещь неустойчивая. Что-нибудь приключиться может в любой момент.

Прискакал один из дозорных и сообщил десятнику, что слева, параллельным курсом движется небольшой отряд человек из двадцати.

– Странные они, – докладывал он. – Половина людей на лошадях, другие – на ишаках. Есть в караване и пара верблюдов.

– За мной! – скомандовал Менги.

Подъехав ближе, привыкшие ко всему воины, раскрыв рты, уставились на представшую перед нами картину. На лошади в белой накидке с красными крестами сидела груда железа с турнирным копьём наперевес. Его окружала кавалькада священников-оруженосцев вперемежку с воинами. Я еле сдержал хохот, рвавшийся наружу, когда разглядывал раскачивающуюся на лошади кучу ржавого металлолома. Ладно я, человек двадцатого века, вынужден рядиться в маскарадные лохмотья и подстраиваться под условности тринадцатого века. Но ты-то! Рыцарь печального образа, мать твою через железяку!

– Я приветствую вас, братья во Христе, мир вам и вашим семьям, – проскрежетал голос из ржавой банки. – Есть ли среди вас еретики, диссиденты или недостойные рыцари, смеющие утверждать, что на свете есть миледи прекрасней Маргариты де Шеренье?