Александра Волк - Своенравная рабыня

– Отвали, ублюдок!

Тишина в ответ. Я уж подумала, что вот он момент – когда терпение того, кого я так и не могла увидеть, лопнет. Но тишину вновь нарушил спокойный голос:

– Я не понимаю того, что ты говоришь, ноо знаю, что понимаешь меня и владеешь нашим языком. Так тебе больно или нет?

– Нет!

– Тогда постарайся уснуть, нам скоро в путь, – короткая пауза и мои мысли будто бы предугадали: – Все женщины в порядке и спят.

Шорох, будто кто-то отодвигается или, возможно, уходит, вызвал новый приступ страха, но уже не за себя, а за других, а эмоции подтолкнули вперед, но словила лишь воздух и едва не завалилась на бок – если бы не чужие руки, удержавшие за плечи. Миг, пока мы соприкасались друг с другом, пронес сквозь меня чужие эмоции: смесь неожиданности и тревоги, силу, которой ранее я ни в ком не ощущала, некую долю боли. Возможно, я неверно расшифровала, но именно такие эмоции усилились и во мне. А раньше в мужчинах этого мира я чувствовала лишь похоть, злость, трусливость, и еще много грязного и смердящего. Ни капли доброты, ни капли тепла. Что же изменилось? Кто он? Почему отличается от остальных?

– Отец, кто это?

– Подарок тебе.

Юный киреор недоверчиво осмотрел девочку, сидящую на голом каменном полу у его кровати. Он не ожидал застать отца в своей комнате, тот крайне редко заходил в северную часть своих владений, где проживали так называемые неугодные родственники, к примеру, он, сын от рабыни. А найти еще и «подарок», у которого просто не могло быть смысла – тем более. Светловолосая светлоглазая малышка была совсем крошечной и худенькой. Просторное серое платье скрывало практически всё ее хрупкое тельце от плеч до пальцев на ногах. Волосы растрепанны, лицо испуганное, а глазки воспаленные от слез.

– Она же ребенок, – прошептал парень и посмотрел на отца, усевшегося мгновением ранее на его постель и посмотревшего на него с таким недовольством, будто ему вообще не стоило открывать рот.

– И что с того? Я купил ее для тебя.

– Зачем?

– Будет полезна.

– Полезна? Мне? – сложно было понять отца, хотя он никогда не мог его понять, особенно его решений, но одно знал точно, подарки отец не делает, тем более незаконнорожденному сыну.

– Твоя мать сделала подарок мне, когда передала потраченный ею впустую дар своих дальних предков тебе. Жаль, что ты родился от рабыни, но растрачивать твой потенциал я не позволю. Эта девочка будет твоим испытанием. Уничтожь в ней дар аданов, – закончил он и поднялся с кровати одним быстрым движением, будто сработал скрытый механизм.

Мужчина презрительно осмотрел малышку, так и сидящую у его ног, в какой-то миг ему захотелось пнуть ее, но сын, будто услышав мысли отца или почувствовал неладное, буквально загородил ее собой, встав между ними.

– Да как ты смеешь, щенок! – зарычал отец, но ничего не сделал.

Мужчина расправил плечи, напоминая о своем статусе, и в большей мере, наверное, себе, а не сыну, и вышел вон из комнаты.

Не заканчивающийся одноликий пейзаж, обезвоженная почва под ногами, редко встречающаяся растительность, слепящее солнце над головой, изнуряющее своим ярким белым светом и высушивающее тела, словно мы уже давно мертвы.

Как же я устала от Тэнэкии. Другой я ее практически и не знаю. А те несколько малонаселенных бедных поселений, что довелось повстречать на своем пути за год… Или уже больше? Хотя разве это имеет значение. Время здесь будто умерло или ушло вместе с водой, течет так же вяло, как и вся жизнь в мире, который я надеялась вернуть для себя. Я и впрямь устала. О чем думала? Снова мысль ускользнула от меня. Но я всё еще могу думать – наверное, это хороший признак.

Поселения. Точно! Вспомнила. Я думала о них. Боже, зачем я вообще о них подумала? Зачем я вообще о чем-либо думаю?

– Эля.

Я дернулась, словно меня ударили, но это была всего лишь Миори, заставившая меня остановиться.

Мы двигались за остальными, медленно, кое-как передвигая конечностями и погрузившись в вязкие мысли. Сил сопротивляться уже не осталось, да и желания как такового тоже. Только отупение и упрямство.

Миори смотрела куда-то впереди нас, а я на нее. Мне казалось, что чего-то не хватает, но уставшие мозги не подкидывали нужного ответа, поэтому я смотрела на подругу, словно в ступоре.

– Там! Смотри.

И я нехотя обернулась.

Всё тот же пейзаж, почва, колышущийся от перегрева и засухи воздух, белесое небо и медленно удаляющиеся от нас фигуры. И только один замер, дожидаясь, пока мы догоним, позволяя нам короткую передышку, которые нам жизненно необходимы. Я бы вообще, была бы моя воля, встала бы столбом, а еще лучше – уселась бы посреди этого живописного уголка и не сдвинулась бы ни на шаг.