Александр Плетнёв - Проект «Орлан» - Одинокий рейд. Курс на прорыв. Фактор умолчания

– Что говорят?

– «Ваш курс ведёт к нарушению территориальности».

– Попроси их маневрировать, чтобы избегать имитаций атаки.

И снова нахохлился в своём кресле.

«Нифига не будет нам хорошо в старом Союзе. Все наши радужные воспоминания – это память прыткой юности и наивного детства. Быт окажется настолько серым, что выветрит всё ностальгическое у зрелых мужиков. А молодёжь-матросики уже вовсю воспитаны на чипсах, и это, чёрт побери, не аллегорический диагноз».

Вспомнил однажды привлёкшую рекламу в магазине: колбаса по ГОСТу Союза Советских….

Вот дума-а-ал: «Сейчас вкус “докторской” из детства! Ага! Ни цвета без красителей, ни вкуса без усилителей. Вот и будет – не аллегорический, а аллергический». И матом захотелось! И ещё раз позабористей!

«Да пёс с ней, с той колбасой! Интересно, а простые люди восьмидесятых: отзывчивые прохожие и душевные мужики в очереди к жёлтой пивной бочке – это случайно не миф, навеянный розовыми гормонами юности? В таком случае, если уж нас отфутболило на четверть века назад, почему бы и годков на молодость не отыграть? С сохранением знаний и опыта, естественно. Сколько навскидку сейчас мне было бы?! Неплохо! Хотя, если подобное омоложение в той же пропорции случилось бы, вон, например, с Забиркиным (матрос «сидел на радио» и как раз что-то «словил», привлекая внимание офицера), сейчас бы он беззубо пускал пузыри, едва ли справляясь с собственным энурезом».

– Что там?

– Мы его уже давно видим, – доложил вахтенный офицер, – судя по ЭПР [78] Эффективная площадь рассеивания. – корвет или фрегат. Передают: «Вы нарушили государственную границу Республики Чили».

– Извинитесь.

– Что?

– Передайте им: «Извините!» Хотя – нет. Стоп! Слишком издевательски будет звучать. Что, они ещё там?

– Требуют немедленно покинуть их во́ды.

– Штурман, что у нас с курсом?

– По правому траверзу мыс Горн, на румбе – 270. По прямой примерно ещё сорок миль будем в чилийских во́дах.

– Вот и передайте: «Наш курс ведёт к выходу из территориальных вод Чили».

Контроль за крейсером постепенно слабел. Липкое внимание недоброжелателей отступало, словно грязная вода в соляровой бочке, маслянисто стекая вниз, цепляясь за стенки тягучими полосами-щупальцами.

Совершенно не утруждали себя чилийские патрульные самолёты, по-тихому слиняв, доверив слежку за «русскими» корвету ближней береговой зоны. Корвет добросовестно болтался на волнах, сопровождая нарушителя, но только до нейтральных вод.

Довольно долго держали дистанцию американские корабли, но скорость «Петра» (даже несмотря на вынужденное противолодочное зигзагирование, отбиравшее несколько миль на генеральном курсе) была выше, чем у их флагмана – «Таравы». Излучение навигационных РЛС американцев медленно смещалось с левого траверза на раковину, в конце концов, обозначилось строго по корме, постепенно отдаляясь.

Недолго продержался и британский «Нимрод», потерявшись на радаре, бодро умотав в сторону острова Сан-Феликс.

За ночь крейсер обогнул южную оконечность материка, встречая утро уже в Тихом океане.

С рассветом притащилась двойка чилийских «Канберр» в зелёной армейской раскраске. Наре́зали полукруг, весьма близко и низко (на уровне антенн), так сказать, отметились сами и отметили для себя курсовой вектор русских. Убрались восвояси.

И наступила океанская глушь – ни самолета, ни посудины захудалой. Только волны, серые обрывки туч и ветер, который гонял всё это влагосодержащее неспокойствие с не меньшим усердием, чем и в Атлантике.

Русская поговорка о непростой связи человеческого разума с суточным циклом прекрасно работала и в южном полушарии, в такой несусветной дали́ от родных берёзок и осин. Утро оказалось (или казалось) мудреней ве́чера и тем более беспокойной ночи.

Для Терентьева – человека-жаворонка, утро внесло свежесть и ясность мыслей. Наверняка причиной этому было и то, что удалось поспать аж целых пять часов, «отбившись» за час до «утренней» вахты.

Вахтенный офицер посвоевольничал – обстановка была спокойной, и командира подняли чуть позже оговоренного срока.

Доклады вахтенного и от командиров БЧ происходили ожидаемо и почти буднично. Американцы ограничились только локационной слежкой, всё больше отдаляясь, затухая сигналом РЛС по корме.

На крейсере решались задачи по восстановлению боеспособности, наведения порядка и замене повреждённого. Несомненно, важная, но текучка: банили орудия, переваривали рубочные двери, латали дыры в надстройках, вставляли остекление, много возни было на корме и, конечно, при устранении последствий обстрела из «Стингера».