Константин Калбазов - Несгибаемый. Не буди лихо…

Петр почувствовал, что разведчик начал возиться, и краем глаза рассмотрел в его руке кусок веревки. Ясно. Сейчас будет вязать. Потом погрузит в кабину и будет ждать восстановления переправы. Но вот в планы Пастухова это никак не входило.

– Айю-у-у-у! – Плужникова скрутило в остром приступе боли.

Он тут же сложился пополам и, мелко суча ногами, засеменил, выписывая круг. При этом раскланивался во все стороны, куда там забитому китайскому крестьянину. Хм. И голосок получился весьма близкий к китайскому. Такой тонюсенький-тонюсенький.

Пастухов ни разу не дворянин с их правилами чести. И не на ринге – с правилами спортивными. Когда дело доходило до драки, для него существовало только одно правило. Сделать так, чтобы противник оказался не просто на земле, а в недееспособном состоянии. И как этого добиться, не имело значения. Главное – результат.

Плужникову вообще повезло, что он умудрился подставиться настолько, чтобы Пастухов смог сунуть ему в пах свою пятку, читай каблук сапога. Будь иначе, Петр не задумываясь пустил бы ему пулю в ногу, благо опыт использования оружия из подобного положения у него имелся, да еще и отрабатывался на тренировках с бойцами службы безопасности. Даже если бы браунинг был заряжен резиновыми пулями, мало точно не показалось бы.

Связать корчащегося от боли офицера оказалось делом простым. Мужики в такие мгновения мало на что годятся. Да что там, вообще ни на что не годятся! Если хорошо прилетело, делай с ним что хочешь.

– Вношу уточнение, Иннокентий Андреевич. Еще раз попробуешь сотворить нечто подобное, и так легко не отделаешься, – устроив связанного в кабине, строго припечатал Петр.

– Н-ну и с-сука же ты, Пастухов, – с придыханием произнес Плужников.

– На себя посмотри, ваше благородие, – резким тоном бросил Петр.

Расчет на полиглота-лавочника оказался неверным. Ни он, ни его домочадцы ни слова по-русски не знали. Даже сакраментального «сипасипа». Впрочем, выручил международный язык жестов. Петр долго тыкал в сторону реки и всячески пытался пояснить, что ему нужно переправиться на тот берег. В результате китаец понял. Или понял бы еще раньше, если бы Петр сразу догадался протянуть ему серебряный рубль. Плевать, что монета не местная. Серебро оно и есть серебро, а что там на ней выбито, двуглавый орел или дракон, не имеет никакого значения. Сам по себе металл уже ценен.

В кабину КАЗа подсадили мальчишку, пребывавшего в диком восторге от свалившегося на его голову приключения. Тем не менее, это не помешало ему уверенно указывать путь. В результате они выехали к броду, расположенному примерно в версте от деревни. Н-да. Ну или он здесь был до разлива реки.

– Ну что, убедился? – со злостью выплюнул Плужников.

– Сиди и не умничай, – отмахнулся Петр.

Потом спрыгнул на каменистый берег и подошел к воде. Спуски к реке по обе стороны были пологими. Грунт каменистый. На этом участке поток разливался довольно широко. Но даже здесь течение быстрое и полноводное. Нет, их никто не обманывал, на наличие брода указывает старая или плохо наезженная и практически заросшая дорога. Просто река и впрямь изрядно поднялась.

– «Сто третий», ответь «три восемь», – вызвал Петр самолет, кружащий высоко в небе.

– Слушаю, «сто третий».

– Наблюдаешь меня?

– Да. На берегу реки, в стороне от дороги и деревни.

– Все верно. Есть возможность посадить птичку здесь и на противоположном берегу?

– На вашем берегу есть. Противоположный сейчас осмотрю.

– И вызови сюда еще одну птичку.

– Кого именно?

– Без разницы. У вас же у всех на борту газетчики, фотографы и кинооператоры?

– Да.

– Мне нужно по одному кинооператору и фотографу на том берегу и на этом. Чтобы засняли преодоление реки вброд. Ну и наблюдатели в виде газетчиков не помешают.

– Вы уверены? Несмотря на разлив, по виду тут глубоко. – В голосе пилота послышалось явное сомнение.

– Я всегда уверен в своих словах.

– Принял. Тут кинооператор предлагает вызвать и третью птичку, чтобы заснять переправу еще и с воздуха. Говорит, что при монтаже получится отличная картинка. Не спрашивайте, что это означает. Я не понял.

– Зато я понял. Прекрасная идея. К тому же чем больше здесь будет репортеров, тем лучше. Вызывай все три самолета.

– Принял.

– «Три восемь», ответьте «два три», – вдруг послышался голос старшего экипажа внедорожной «Чайки».

– На связи «три восемь».

– Хочу присоединиться к вам.