Марк Салимов - Товарищ маркетолох

– Если уж на то пошло, уважаемый господин учёный консультант, – язвительно отбрил его всё тем же осипшим голосом очередной кандидат, – То наши деды верили в своих родных славянских богов, а не в насаждаемого греками обрезанного еврея! Нет-нет, Вениамин Михайлович, не надо мне преждевременно шить статью за национальный экстремизм! Я с должным пиететом отношусь как к вполне гигиеническому обряду обрезания, так и к богом избранному, как они сами считают, народу… Кстати, товарищ учёный консультант, вы не подскажете, а то я запамятовал, как называется идеология превосходства одного народа над другими?

– Нацизм, – совершенно машинально ответил Тарасов, – Стойте-стойте, Виталий, эвон вас куда занесло! Ещё немножко и двести восьмидесятую, а то и двести восемьдесят вторую статью за национальный экстремизм будут с вашей лёгкой руки шить уже мне! Впрочем, давайте лучше продолжим. Вот вы рассказали про свои электрошокеры, радиохулиганство и, кажется, про дискотечное оборудование. Ну а что же было потом, Виталий?

– Ну а потом, – продолжил Князев уже практически нормальным голосом, для чего ему всё-таки пришлось, нет, не закусить, а выпить четвёртую, а уж после этого закусить, – А потом появились оплачиваемые заказы на ремонт старой техники. Сначала от бабулек с дедульками в нашей деревне, затем от разных производственных предприятий, в которых до сих пор продолжает работать советская и импортная техника тех лет, а с недавних пор и зарубежные заказы посыпались. С крупными сервисными центрами мне тягаться кишка тонка, а в своей маленькой нише я чувствую себя как губернатор где-нибудь на Камчатке. В теории конкурентной борьбы такая стратегия называется стратегией концентрации или фокусировки. Это мне мой товарищ маркетолог сказал, который здесь в Рязани живёт.

– О, ещё один товарищ маркетолог? – улыбнулся Тарасов сегодняшним воспоминаниям, – Это уже становится даже интересно. А его часом не Марком зовут? Такой немногим выше среднего роста, но, гм, несколько пониже меня?

– Да нет же, – отмахнулся Князев, – Мой друг скорее среднего роста. Ну, может быть, немногим чуть повыше меня. Мы с ним в школе вместе учились в одном классе, и как-то сошлись на почве увлечения фантастикой, которую читали запоем с класса этак с пятого. Техникой мы тоже вместе увлекались, но впоследствии он отошёл от неё, а я вот нет…

– Простите, Виталий! – прервал его Тарасов, не преминувший воспользоваться случаем, чтобы зацепиться за очередную веху в плане намеченного им разговора, – Вот вы сказали о своём давнем увлечении фантастической литературой. А какие жанры в ней вам больше всего нравятся? Ну там, фэнтези, научная фантастика, боевая, социальная, любовная…

– Ну вы и скажете тоже, любовная! – с не наигранным отвращением фыркнул Князев, – За кого, Вениамин Михайлович, вы меня, собственно, принимаете? Не подумайте чего, я, как бы это помягче сказать, не заднеприводной, но даже женских авторов, как и многие другие мужчины, терпеть не могу. Всё остальное из упомянутого вами списка, конечно, тоже читаю, если что хорошее попадается, но чаще всё же предпочитаю почему-то не названную вами альтернативную историю. А между тем, она давно уже, и не только по моему мнению, выродилась во вполне самостоятельный жанр. Вы так не находите?

Словно объевшийся свежей домашней сметанки деревенский кот, донельзя довольный ходом складывающейся беседы Тарасов откинулся на спинку диванчика и, испросив соответствующего дозволения, блаженно затянулся всего лишь второй сигаретой за вечер, так как за этим строго следила его снова куда-то запропастившаяся родная племянница.

– Вполне возможно, Виталий, вполне возможно! – пыхнул сизым колечком Тарасов, – Но я, откровенно говоря, в этом не особенно-то и разбираюсь, знаете ли. Вот с исторической точки зрения, как психосоциолог, профессионально интересующийся долговременными тенденциями развития нашего общества, это да! А скажите-ка мне Виталий, какой период и какая страна вам наиболее интересны в сюжетах по альтернативной истории?

– Странный вопрос, Вениамин Михайлович! – возмутился непонятливостью собеседника Князев, – Ну скажите мне, если я буквально помешан на технике эпохи, что называется, развитого социализма и всеобщего дефицита, о чём мне с детства так долго талдычил мой батя, то какой тогда исторический период и страна мне наиболее всего интересны, как вы думаете? Неужто средневековая Кирибати, простите за выражение?