Александр Воронцов - Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева. Книга четвертая. Пионеры против пенсионеров

«Мы родились в счастливые годы,

На просторах великой страны,

Где пьянит свежий воздух свободы,

Где всегда пионеры нужны».

Или еще покруче:

«Нам партия путь пролагает

Мы верной дорогой идем

И наша страна процветает

Мы песни об этом поем»

В общем, становились детишки в ряд и каждый по четыре строчки выдавал, то справа, то слева, то в центре – вразброс. Ну и, как водится, после своего выступления один из пионеров дарил цветы в президиум.

Понятное дело, перед выступлением Генерального секретаря ЦК КПСС тоже прошла вот эта торжественная читка. В финале один из пионеров понес букет Брежневу. Тот уже вышел к трибуне, чтобы потом сразу начать выступать. В президиум генсека решили сажать после его выступления, ведь Леониду Ильичу тяжело было вылезать из-за стола, потом залезать обратно. Поэтому сценарий максимально упростили.

Брежнев принял букет, обнял пионера, прослезился даже. Букет у него тут же забрал молодой человек в строгом костюме с повадками бультерьера, а Леонид Ильич пошел толкать речь. Но как-то неуверенно, словно во сне. Правда, этого никто не заметил, кроме нескольких человек, которые, не отрываясь, наблюдали за Генеральным секретарем.

Брежнев взошел на трибуну, надел очки – он уже не умел, как раньше, говорить без бумажки. Потом долго всматривался в текст, который ему заранее приготовили и положили прямо на трибуне. И, наконец, произнес:

– Драхие делегады. Мне выпала честь вас праздрав… праздрамить… мням…плям… сеходня мы собрались, штобы отметить… нет, открыть… а зачем так рано открывать, я вас спра… спрашиваю… кгхм… хотя раз уже все пришли, то пора… С чувством глубокого удовлетворения и идя навстречу пожеланиям трудящихся, объявляю восьмое марта выходным днем… наши дорогие женщины… работницы и колхозницы, стервецы, шо вы мне подсунули?

Дальше Леонид Ильич понес такую околесицу, что в зале пошел удивленный ропот. Пока шум нарастал, из-за кулис выскочили два одинаковых молодых человека с офицерской выправкой, мигом оказались возле трибуны и помогли удивленному и, похоже, уже плохо соображающему Брежневу покинуть ее. Сразу же на трибуну взобрался другой докладчик и попросил бурными и продолжительными аплодисментами отметить выступление Генерального секретаря ЦК КПСС. Народ автоматически захлопал и скандал кое-как замяли.

Это выступление Генерального секретаря стало просто позором. Хорошо еще, что речь Брежнева не пошла в прямой эфир. Потому что по сравнению с тем, что он произнес с трибуны на этот раз, «сиськи-масиськи» были просто вершиной красноречия. И позеленевший Андропов, присутствовавший в зале, понял, что он не успел подготовиться для своего восхождения на вершину власти.

«Если ты не занимаешься политикой, то политика скоро займется тобой». Это сказал однажды Отто Бисмарк. «Если ты не интересуешься политикой, то политика скоро заинтересуется тобой» Это уже сказал Уинстон Черчилль. В любом случае, те, кто усиленно повторяют, что политика их не интересует ни в каком виде, забывают, что все вокруг – это политика. Их зарплата, работа, их семья, их дом, их дети – это все политика. То, как они воспитывают своих детей – тоже политика. Разговоры на кухнях – все это политика. Поэтому говорить о том, что он, мол, не интересуется политикой, может или лицемер, или дурак. Лицемерить для многих давно стало привычкой, правда ведь неудобна, даже вредна – ведь сказав один раз правду, придется ее говорить и дальше. И признаться самому себе в том, что ты – винтик в огромном механизме, который ты сам не знаешь и никогда не узнаешь. Потому что если попробуешь в этом механизме разобраться, то, скорее всего, будешь смят и выброшен на свалку. Где лежат горы таких же покореженных винтиков…

Москва, год 1977, 10 февраля

Кирилл Трофимович Мазуров, первый заместитель председателя Совета министров Советского Союза, внимательно слушал доклад Филиппа Денисовича Бобкова, начальника 5-го управления Комитета государственной безопасности СССР. Управление занималось борьбой с идеологическими диверсиями и диссидентами. Правда, здесь, на госдаче у Мазурова речь шла не о диссидентах, а Бобков присутствовал не в качестве сотрудника грозной спецслужбы. В данный момент он выступал, как один из руководителей силового блока Комитета государственного контроля.

Этот комитет, по сути, был обыкновенной организацией заговорщиков. Хотя нет, не обыкновенной. Потому что целью заговора была постепенная смена руководства в СССР. Вернее, замена – ведь никто не собирался менять ни саму систему власти, ни идеологию. Группа партийных функционеров, видных советских чиновников, военных, сотрудников милиции и госбезопасности, дипломатов и прочих представителей второго и даже первого эшелонов советской власти создали секретную организацию, которая долгое время тайно управляла Советским Союзом.