Руслан Агишев - Диверсант Петра Великого

Я почти вжался в этот злосчастный комод, что не давал мне рассмотреть девицу получше. Несмотря на то что деревянный монстр не поддавался, увидеть мне кое-что все же удалось. Анна оказалась довольно привлекательной, на мой вкус, девицей. Чуть выше среднего роста, с копной роскошных каштановых волос, которые свободно спадали на девичьи плечи, она чем-то напоминала леди Винтер из советского фильма о мушкетерах. Она также гордо вскидывала подбородок, когда была чем-то недовольна или с чем-то не согласна. Губы чуть припухлые, подчеркнуто красные, подведенные выразительные глаза довершали образ роковой соблазнительницы.

– Фатер, бр-бр-бр, – что-то недовольно ответила она отцу, отрицательно мотнув головой. – Бр-бр-бр-бр бр-бр-бр!

В этот момент вошедший в гостиную слуга передал Монсу письмо, которое им сразу же было распечатано. Не знаю, что было внутри, но хозяин дома едва сдержал радостный возглас. Сияя лицом, он еще более энергично начал что-то втолковывать дочери.

– Бр-бр-бр-бр бр-бр-бр Питер! Бр-бр-бр кайзер! – Он повышал голос все громче и громче. – Аннет, бр-бр-бр-бр бр-бр-бр! – продолжал напирать Монс. – Бр-бр-бр бр-бр-бр!

Качавшая головой Анна шагнула в сторону, совсем исчезнув с моих глаз. Не сдержавшись, я уже наметился влезть на стоявший рядом стул, но кто-то вдруг с такой силой вцепился в мое ухо, что на глаза аж слезы навернулись.

– Ах ты, щенок! – Незаметно подскочивший слуга Монса отвесил мне леща, отчего я кубарем полетел на пол. – Куды буркалами своими зыркаешь? На хозяйку?! – наседал на меня мордатый парень, растопырив руки в стороны. – Рылом грязным не вышел! Такой красе князя подавай, а то и кого поболе…

Мне бы за дверь махнуть и дать стрекача, да в ступоре я оказался, причиной которого стали брошенные мордоворотом Монсом слова. Поэтому меня, словно кутенка, подняли в воздух и, сопроводив пинком, выбросили на улицу.

– Голодранец! – с этим воплем массивная деревянная дверь, обильно оббитая железными полосами, и закрылась, оставив меня валяться на дороге.

«Медовая ловушка… Неужели эти черти решили свою деваху Пете подсунуть? Красавцы, блин! А что?! Насколько я успел рассмотреть, все при ней. Ягодка уже созрела». От посетившей меня догадки я вспотел. «Смотри-ка, и князя, оказывается, ей мало… Вот тебе и Анна. На будущего правителя Российской империи наметилась».

Признаться, когда на меня накатывало волнение, я почему-то напрочь забывал про свое искусствоведческое образование и едва не скатывался до уголовной фени. В моей речи тут же начинали проскальзывать блатные или околоблатные словечки. От кого-то я слышал, что таким образом человек старался справиться со стрессом…

Словно в тумане, я встал с каменной брусчатки и побрел от дома прочь. Такие новости нужно было «прожевать» в полной тишине, с толком и расстановкой, что, собственно, я и сделал, добравшись до лефортовского двора и забравшись в свой укромный уголок на сеновале.

Вот, оказывается, что их связывает. Козырный интерес, мать их! К Пете с дальним прицелом решили подмазаться. А ведь как складно-то у них все получается. В памяти у меня снова всплыл притягательный образ юной немки, ладная фигурка, бесстыдный взгляд которой не должны были оставить будущему самодержцу ни шанса. С головой окунувшись в патриархальный мир Ивана Грозного и успев немного познакомиться с почти не изменившимися нравами конца XVII века, я прекрасно понимал, что Петр не устоит перед чарами юной соблазнительницы. И дело было совсем не в том, что царевич рос монахом и пугался «аки библейского Левиафана» обнаженного женского тела. Наверняка он уже был прекрасно просвещен, чем отличаются мужчины от женщин, и не раз на практике проверил это знание. Дело было совсем в другом – в его окружении и царивших там нравах! Не будем забывать, что на дворе был махровый патриархат, который применительно к особам знатных кровей вообще приобретал жесткие нравы мусульманских обществ. Здесь девицы дворянских и боярских семей почти все время проводили на женской половине своих домов, где единственным их развлечением было перемывание косточек соседям. Каждый их выход на улицу больше напоминал выход боящегося за свою жизнь преступного авторитета, плотно окруженного многочисленной охраной. Девиц также сопровождал десяток всяких мамок, кормилиц и служанок, за которыми, в свою очередь, зорко приглядывала многочисленная дворня. Из образования невольным затворницам было доступно лишь изучение Псалтыря и основ ведения домашнего хозяйства.