Андрей Баранов - Война и Мир – 1802

При слове «воспоминания» БэВ насторожился.

– А ну как эти воспоминания все запишут да и передадут кое-кому? – забеспокоился он. – Я ведь и счета в швейцарских банках между прочим наизусть помню!

– У нас гарантируется полная тайна вкладов, то есть конфиденциальность! – утешила его мисс Шляпман, как бы невзначай поправляя выбившуюся из декольте упругую грудь третий номер. – Политика нашей конторы такова, что все мысли и воспоминания клиента стираются в процессе перезагрузки по окончании сеанса. Зато у вас будет гарантированно хорошее настроение. Вы наш первый клиент сегодня, и вам положен подарок!

Здесь девица улыбнулась так томно, что сомнений в роде подарка не осталось бы уже ни у кого. В другое время мистер олигарх не решился бы на такого рода эксперименты, но тут, пресекая возражения телохранителей, он уселся в манящее кресло и даже позволил надеть себе на голову шлем с вмонтированными стереоочками, наушниками и проводками. Во время этой процедуры девица держала его за руку, невзначай облизывая чувственные губы, и не выключала улыбку как будто глядела на мешок с деньгами.

Вначале Борис Валерьянович почувствовал легкое головокружение, затем по черепу поползло приятное тепло и кожу как будто бы закололи невидимые иголочки, а в уши полез голос, отсчитывающий почему-то года наоборот «… 2011… 2010…9…8…» как будто бы шел «final count» при запуске ракеты. Вскоре минуло уже беспокойное двадцатое столетие, началось благословенное девятнадцатое, эпоха царей и полководцев, о большинстве из которых он слышал лишь краем уха, а затем Залысовский потерял сознание и уже ничего более не видел и не ощущал.

Пробуждение было ужасным. Чернота, плававшая вокруг головы, отступила не слишком далеко. За окном был свежий ночной воздух. Хорошо развитая интуиция подсказала Борису Валерьяновичу что он кажется уже не в Выставочном центре и не у себя в пентхаусе, хотя вроде бы и до сих пор в Британии. Во всяком случае, вид на Биг-Бен почти не изменился… вот только самого Биг-Бена не было! В этом Борис Валерьянович убедился, вскочив с постели и подбежав в темноте к окну. Сам же Вестминстерский дворец из неоготического неожиданно приобрел какой-то совершенно средневековый вид В неверном свете зажженной впопыхах свечи олигарх обнаружил, что не только с часовой башней, но и с телом его подлейшим образом «кинули» – в зеркале отражался какой-то испуганный худой старик в ночной рубашке, с мрачными и решительными чертами лица, однако же вовсе не склонный к коммерции. С ужасом оглядев мрачные покои, он заметил на столике у кровати номер «Таймс», выглядевший вполне свежим, если только не считать надписанной даты: «November,1800».

Преужасная эпоха, стоявшая на дворе, представлялась таковой вовсе не всем ее обитателям. В темном царстве, каковое собой представляла издревле Россия, граждане обширного государства любили повеселиться по поводу и без повода. Иногда правда этому мешала погода. Вот и сейчас вместо обычного дождя, к коему по терпеливости своей все уже пообвыклись, сквозь туман брызгал мелкий и особенно противный. Барометр опустился весьма низко и согласно методе англичанина Гука предсказывал дальнейшие непогоды, грязь и слякоть расползлась по всей великой русской равнине, болотистый смрад петербургского бездорожья лез в ноздри усталым путникам.

Однако же и сквозь туман проглядывало временами солнце. И в эту эпоху жили, знаете ли, люди и даже не тужили. Конечно случались временами всевозможные войны, смуты, иногда даже чума и мор, но стоило лишь выйти красному теплому солнышку – и на чумазом изнуренном лице крестьянина проглядывала кривозубая улыбка. Видно было, что сын полей совсем не в курсе происходящих в стране реформ, о которых государь пекся денно и нощно.

А между тем вековая трясина, в которой погрязла нация, постепенно отступала под градом указов и поручений, подписанных его императорским величеством. Все требовало немедленной реформации – и армия, спешно переделываемая по образцу прусской, и крестьянство, щедрой рукой раздаваемое в частное владение, и финансовая система, трещавшая по всем швам. Даже дворян надо было пороть, что уж говорить о традиционно поротых-перепоротых податных сословиях. Выборы в дворянских собраниях заменялись назначением чиновников царской короной. Словом, пошатнувшаяся было при Екатерине вертикаль власти укреплялась усиленными темпами. Также шла энергичная борьба с вольнодумством и тлетворным влиянием западных стран.