Дмитрий Евдокимов - Игра на повышение

Проблемой электричества я наших ученых озадачил и несколько перспективных идеек подкинул, но до получения сколько-нибудь приемлемых результатов еще было далеко. Кстати, я уже столько «божественных откровений» вложил в уши местным научникам, что с каждым разом мне становилось все труднее вуалировать их, выдавая за мысли других людей, или подталкивать ученых к нужным выводам посредством целенаправленных вопросов и предположений. Мне не раз уже приходилось ловить подозрительные взгляды, вопрошающие, откуда я могу знать сугубо технические вещи. И если инженеры и ученые в большинстве случаев просто искренне изумлялись, то были товарищи, скрупулезно собиравшие мои «подсказки», чтобы в нужный момент предъявить их мне в качестве обвинения.

Абсолютно точно знаю, что этим занимались некоторые представители церкви, с которой у меня, в общем и целом, отношения были весьма натянутые. Не было у меня времени разжевывать каждому священнослужителю важность технического прогресса, а с противоположной стороны было много недовольства и школами для крестьянских детей, и переписью населения, и наплывом иностранцев в страну, и повсеместным внедрением механизмов, которые, оказывается, «все от нечистого».

Острые углы обычно сглаживали царевич Федор и покойный митрополит. Сейчас же я не мог рассчитывать ни на того, ни на другого. Именно потому и сорвался, как только удалось выкроить половину дня, в Свято-Михайловский монастырь к старцу Порфирию, благо тот в своем преклонном возрасте был еще не только здоров, но и в очень даже ясном уме. И это еще не говоря о том, что он буквально видел меня насквозь и знал обо мне всю правду.

Пробеседовав с Порфирием и настоятелем монастыря отцом Сергием несколько часов, я отбыл в столицу вполне себе успокоенным по части выборов нового патриарха. Синод должен был состояться в ближайшее время, и мои собеседники обещали там обязательно присутствовать, ну а авторитет обоих в церковной среде был очень высок, так что за достойный выбор можно было не переживать. Таридии сейчас, как никогда, нужен нормальный, вменяемый первосвященник, который бы не просто не мешал, но и помогал мирским властям.

Окрыленный удачно проведенными переговорами, я вернулся в Ивангород и вновь с головой окунулся в повседневную рутину, которую теперь приходилось тянуть «за себя и за того парня», то бишь наследника таридийского престола. Благо что к похоронам митрополита Филарета из Бобровска прибыл царевич Алексей, сразу взваливший на себя большинство представительских функций. Попутно его приезд помог снизить градус напряженности в высших слоях общества. Ведь многие представители столичной аристократии очень настороженно восприняли устроенный мною маленький переворот. С появлением же в царском дворце младшего представителя монаршей фамилии производимые мной действия сразу обрели почти полную легитимность.

Почти – потому что авторитет младшего царского сына заметно уступал авторитету старшего, и злые языки продолжали судачить о степени его свободы от моего влияния. Но это ничего, пусть судачат, главное, чтобы палки в колеса не пытались вставлять.

Федор Иванович у нас был личностью чрезвычайно одаренной, много чем интересовался и добивался успеха практически во всех своих начинаниях, но самым главным увлечением, самым любимым его детищем, конечно же, был флот. Подобно российскому Петру Первому царевич Федор буквально грезил морем, мечтал сделать Таридию великой морской державой и все свободное время уделял заботам о флоте, суммарно по нескольку месяцев в году пропадая в Южноморске, Чистяково или Мерзлой Гавани.

Как никто другой, я разделял желание царевича Федора иметь лучший в мире флот. Уж кому, как не мне понимать, какие бонусы сулит это в будущем настоящим хозяевам морей и океанов. А сейчас как раз в самом разгаре век великих географических открытий, так что сам бог велел подсуетиться в этом направлении, чтобы успеть получить свою долю от пирога в виде богатых заморских земель. Однако, несмотря на все это, я оставался человеком сугубо сухопутным, какой-либо особой любви к морю не испытывающим. Да и мои знания о кораблях из прошлой жизни были весьма скудными и поверхностными. Потому мой вклад в развитие флота ограничивался лишь небольшими общими подсказками.

Понятно, что мы распространили на корабли все наши достижения в области артиллерии, благодаря чему морские перестрелки между фрадштадтскими и нашими канонирами все чаще заканчивались безоговорочной победой наших. Все-таки большое дело, когда ваши разрывные снаряды гарантированно взрываются, а зажигательные – загораются. В противном случае артиллерийская дуэль между двумя кораблями становится похожа на банальную стычку хулиганов, бросающихся друг в друга камнями. Сложно в это поверить, но вплоть до девятнадцатого века главным способом одержать победу над неприятельским судном было взять его на абордаж, ибо потопить его, пробивая борта и снося парусное оснащение обыкновенными чугунными ядрами, было делом практически невыполнимым.