Лана Светлова - Тайна безопасности

Компаньонка попыталась что-то сказать, но встретилась взглядом с госпожой и проглотила так и не сорвавшиеся с губ слова. Втянув голову в плечи, Исабель просто кивнула и быстро покинула покои.

Стиснутые зубы Анны с трудом разжались, и девушка медленно выдохнула. Затем она вновь повернулась к окну.

Не думать об этом. Иначе можно потерять контроль над собой. Интересно, что же там такое белеет? Странная вещь приближалась к берегу, но все еще была достаточно далеко, чтобы как следует ее рассмотреть.

В дверь снова постучали.

– Разрешишь? – заглянула верная Марта.

– Я не в духе.

– Да я уж поняла это по тому, как пробкой выскочила из твоих покоев Исабель, – хмыкнула подруга. – Но к тебе направляется герцог. Хочет поговорить.

Анна поморщилась. Только не это. Она была определенно не в том состоянии, чтобы спорить с отцом. Но разве можно избежать разговора, которого желает герцог Эссоль?

– Вели седлать мою лошадь, – только и ответила Анна. – После этой беседы мне точно не помешает прогулка.

Марта кивнула и скрылась за дверью, впуская в покои герцога.

Фелипе Еухенио, все такой же поджарый и быстрый как и всегда, вошел к ней уверенным шагом делового человека. Анна присела в реверансе и снова отвернулась к окну. Подобную вольность она себе позволить могла.

– Рауль рвет и мечет, – вместо приветствия сообщил герцог. – Мой вице-канцлер в ярости.

– Интересно, что же вывело его из душевного равновесия? – максимально равнодушно поинтересовалась девушка.

– Красный платок его рода на шпиле центральной башни.

– Это досадно, – спокойно откликнулась Анна, все так же внимательно вглядываясь в белый предмет на волнах, который принял более четкие очертания, напоминая кусочек расколотой яичной скорлупы. Огромной скорлупы.

– Как он там оказался? – строго спросил герцог.

– Случайность, – Анне на мгновение показалось, что на заинтересовавшем ее предмете можно различить человеческий силуэт.

– Анна, – тихо позвал отец. Позвал так, что девушка отвлеклась от окна и обернулась к нему, встретившись взглядом. – Я понимаю, как тебе не по душе этот брак. Но мы все тысячу раз обговаривали. Я могу рассказать тебе далеко не все, но поверь мне, так надо, и так лучше для тебя. Он достойный человек.

– Я знаю, – Анна вздохнула. – Передай ему, что я огорчена и расстроена произошедшим. Служанка, неплотно закрывшая на ночь ставни, уже найдена и будет сурово наказана за проступок, а я приношу ему свои глубочайшие извинения.

«Пусть ими подавится», – мысленно закончила она, снова отворачиваясь к окну.

Герцог кивнул:

– Это разумно.

Кажется, он хотел сказать что-то еще, но спина Анны не располагала к разговору, и потому отец, замявшись на мгновение, решительно покинул покои.

Анна снова нашла глазами таинственный предмет на волнах и застыла в изумлении. Там действительно был человек, который только что поднял голову и снова безвольно уронил ее! Черт побери!

Не мешкая больше ни секунды, Анна бросилась прочь из своих покоев во двор замка, взлетела на уже оседланную лошадь, и, бросив через плечо верным гвардейцам, готовым скакать следом – «Без вас!», – в одиночку умчалась прочь. Все произошло настолько внезапно, что растерянные слуги и охрана даже не успели ничего сообразить, а уж тем более поспорить …

V

Так вот она какая, смерть. Он не открывал глаз, и плыл по черно-синей реке, берега которой то сужались, то расходились в стороны. Он честно пытался рассмотреть, что там, на берегу, но видел только сине-черные тени, громоздившиеся в формы, которые было невозможно осмыслить. Спирали, сплетения, переливы. Формы перетекали одна в другую, и он принадлежал этой реке. Хотел вынырнуть, но не мог. Пытался сделать вдох, но легкие не слушались. Его вообще не слушалось все тело, да и было ли оно? Или все, что от него осталось – это комок гаснущего сознания в черно-синем небытии?

Он отчаянно пытался вспомнить, кто он и куда плывет, но мозг не позволял ему это сделать. Он даже не мог вспомнить собственное имя, оно казалось ему неважным и малозначимым. Только понимание того, что он умер, плыло где-то по краю сознания, не затрагивая его чувств. Кажется, он оставил кого-то в этом мире и должен об этом жалеть. Кого? Мозг молчал. Жалости не было. Лишь созерцание. Попытки вынырнуть из покачивавших его волн не приносили успеха. Черно-синие линии снова сплетались в фигуры, и он опять отчаянно их рассматривал. В конце концов, он умирал впервые, и хотел запомнить этот момент. Нелепица. Запомнить смерть. Возможно ли?