Сергей Савелов - Шанс. Подготовка к выполнению замысла. Книга 2

Развлекаюсь анализом, двигаясь в колонне и выдирая ноги из вязкой земли. Пройдет еще лет двадцать и от многих из этих домов не останется следа, а места бывших поселений зарастут молодым лесом. «Пока еще есть возможность надо бы прочесать их, поискать иконы и прочую старину», – планирую на очередном привале, оглядывая заброшенные дома. «Сколько же подобных труднодоступных и забытых деревень в нашем районе?» – задаюсь вопросом. Если не будет продолжительных дождей в ближайшие недели, то дороги и тропы подсохнут. «Надо ребят направить сюда в июле», – принимаю решение. Вокруг грибные и ягодные места. Вон сколько прошли черничников, брусничников и клюквенников. Заодно и ягоды с грибами можно пособирать. Напрямую от нового шоссе до некоторых деревень – около километра через лес и болота.

Один из таких привалов сделали в Душкино недалеко от знакомой церкви. На протяжении всего пути Толя Чапель фотографировал нас на маршруте и на отдыхе для истории и для Походного дневника. «Только уже не будет нашей фотографии с найденной одной из больших икон. Икона уже давно у Соломоныча», – замечаю про себя. Но, как и должно быть, он сфоткал всех на фоне деревянной церкви, выстроившимися на стволе поваленного дерева.

«Сколько же культурных ценностей пропадет вместе со старыми домами в заброшенных деревнях?» – ужасаюсь мысленно.

К вечеру доплелись, еле переставляя ноги до конечного пункта участка маршрута – деревни Сырец. К концу все уже вслух сокрушались, что не послушались вчера Соловьева, а Маринка громче всех злорадствовала. Только Санька и Михалыч упрямо и молча перли вперед.

Волоча находилась всегда слева от нас в нескольких сотнях метров, но подойти к ней не было возможности из-за обширной заболоченной поймы. На следующей точке маршрута мы должны увидеть, наконец, реку.

Лагерь уже не разбивали, а заняли два соседних приличных дома и на полу расстелили палатки. Поужинали чаем и бутербродами. Сил ни на что уже не было, даже отмываться не хотелось. Большинство решили постираться завтра у реки.

На следующий день через пару километров вышли к шоссе и по обочине двинулись к третьей точке маршрута деревне Ильицыно. По дороге прошли несколько деревень. В Ильицыно Михалыч отправил нас на противоположный конец деревни, а сам куда-то свернул. Последним в ряду деревенских домов стоял двухэтажный дом зеленого цвета с вывеской у входа. Мы устало развалились перед зданием. Минут через пятнадцать ожили, задвигались. Девчонки пошептавшись, гурьбой отправились за дом. На плохочитаемой табличке разобрал – Школа-интернат.

Появился Михалыч с какой-то женщиной. Она открыла дверь в здание и пригласила нас. Отперла одно помещение с двумя рядами металлических кроватей. Матрасов и подушек не было.

– Вторую спальню тоже открывать? – смотрит на Михалыча.

Он перевел взгляд на девчонок. Те разом загомонили, кто отрицательно, кто соглашаясь.

– Открывайте, – махнул рукой он. – Располагайтесь, – командует нам и скидывает рюкзак на ближайшую кровать.

Потом, отойдя вниз по склону метрах в пятидесяти от интерната у кустов указал, где нам разводить костер и готовить ужин.

– А я пойду спиннинг покидаю, – объявил.

– А река-то где? – кто-то поинтересовался.

– Там, метров двести до нее, – махнул рукой на кусты.

– Искупаться, помыться и постираться бы, – мечтает Санька Дорохов, почесываясь.

– Моется тот, кому чесаться лень! – назидательно заявил Михалыч, направляясь к зданию. – По шоссе пройдете до моста, там найдете место для купания. Стирайтесь лучше здесь. Воду возьмете в колодце, – инструктирует на ходу.

«Наконец-то Михалыч добрался до рыбного водоема. Фанат!» – мысленно отмечаю.

Я знаю, что Ильицыно славилось среди городских рыбаков рыбными местами в отдельные периоды. Впервые меня в начальных классах на серьезную рыбалку привозили куда-то в эти места городские мамины родственники.

Меня рыбалка никогда не привлекала. В детстве имел бамбуковую удочку из двух колен и ходил иногда с ребятами на рыбалку за компанию на ближайшие водоемы. Рыболовного фанатизма не приобрел и в дальнейшем. Меня никогда не прельщало покрывать многие километры, чтобы добраться до наиболее рыбных мест.

Под конец армейской службы я оказался в гарнизоне Приморского края, который располагался возле нерестовой речки. Там многие ловили кету в период нереста часто. Для этого использовали самодельный тройной крючок, сделанный из пружин матраса. Привязывали его к толстой леске, и орудие лова было готово. Осталось выйти на реку, раскрутить и закинуть тройник в речку подальше, а потом резко дергать за леску на себя. В удачные дни можно было надергать немеряно крупных рыбин, но чаще старались ради самок с икрой. Все равно больше шести-семи хвостов домой не унести, поэтому далеко от гарнизона не уходили. У всех «рыбаков» было изрезанное леской ребро ладони рабочей руки. С тех пор не очень люблю красную рыбу в любом виде, так как переел на Дальнем Востоке.