Галина Чередий - Мой выбор

Аромат маны буквально стегнул по моему сознанию, как огненная орочья плеть по обнаженной коже. Он нахлынул на меня внезапно и резко, будто я шагнул в густое его облако, как входят в плотный пар пещер с горячими источниками с мороза снаружи. В голове даже поплыло, меня качнуло, на миг лишая всех остальных чувств, кроме обоняния. Звуки затихли, все окружающее отодвинулось, растворилось, остались лишь проникающие в меня потрясающие эманации, от которых моя кровь тут же превратилось в драконье пламя. Это было так шокирующе интенсивно, что на долю мгновения почудилось, как мой все эти годы скованный дремой проклятья зверь шевельнулся, царапая изнутри всю кожу встопорщившейся чешуей, почти прорезая ее. То самое, забытое практически, болезненно-сладостное чувство, когда ты на грани.

Но кто здесь, в этой дыре, мог источать флюиды маны? Именно женской, той самой, от которой я был отлучен проклятием Лалинон все время в наказание за высокомерие и глупость.

Я пошарил взглядом по залу грязной таверны, выискивая то, чего здесь в принципе не могло быть – невесть каким ветром залетевшую Высокородную или же женщину моего племени. Только они могли источать ауру волшебства, коим обладали. Ту самую, что моментально пробудила мой плотский голод, впившийся в меня со всей силой, что он накопил за эти шесть без малого лет. Да, я ведь поначалу пытался бороться. Проклятье отвратило от меня всех Высокородных и дракониц. Любая при виде меня, прежде с легкостью обольщавшего едва ли не походя, испытывала только омерзение и даже страх. Каждая, кто не была моей истинной парой. Той самой парой, которую можно прождать всю жизнь и не дождаться. И да, я не был лишен мужской силы тем проклятьем. Лишь способности наслаждаться сексом с не носительницами маны. С людьми я спал, отчаянно борясь с обреченностью первые месяцы. Но это было… как умирать от голода, мечтая хоть о крохе настоящей пищи, но ощущать во рту лишь только пепел. Ни вкуса, ни насыщения – ничего. Да уж, женщины умеют наказывать за обиды.

Само собой, никого хоть отдаленно похожего на осененную благодатью источать волшебство вокруг не обнаружилось. Я еще раз напрягся, стремясь уловить следы маны, но они рассеялись окончательно. А может, их и не было вовсе? Откуда бы? Просто я так тосковал по всем прежним ощущениям, что, позволив себе лишь самую малость позавидовать веселью, какое ждет ночью Рунта, сам себя и наказал, вообразив и вспомнив.

Побратим что-то сказал или спросил, и я буркнул в ответ не думая. К Рунту прилипла очередная провонявшая похотью подавальщица, разогнав своим вторжением и приторным голосом и отзвуки посетившего меня морока. Мое раздражение было таким внезапным и острым, что я прогнал ее, чего не позволял себе никогда, как бы они ни досаждали своей прилипчивостью. Последнее дело – злиться на женщину. Жизнь меня научила. Просто, при всей болезненности от разочарования и невозможности, то секундное очарование и пробуждение, пусть и призрачное, на краткий миг дракона были настолько сладостными, что отпускать это состояние было бесконечно жаль. Ведь повторения подобного мне ждать возможно годы и годы.

– Добрый вечер, уважаемые крашеры, – раздался у нашего стола тихий хрипловатый голос нашей подавальщицы, и на этот раз меня накрыло с такой интенсивностью, что на мгновение почудилось – я взорвался изнутри.

Я не слышал больше ни слова, сказанного этой одетой непонятно во что женщиной. Я вдыхал и вдыхал, давясь и захлебываясь все новыми волнами чистейших эманаций. Она реально излучала ману! Не много, но, однако же, и этой малости моему дичайше изголодавшемуся по такому наслаждению сознанию хватило для потери адекватности. А еще тут же накрыло озарением: она подавальщица у Дишки, а все они продавали себя. А значит, я могу, могу получить ее, лишь заплатив! Испытать, пусть и на краткие часы, яростно желаемое удовольствие, вспомнить, каково на вкус настоящее соединение плоти, усиливаемое стократно слиянием магий. И это всего лишь за горсть монет. Которые я моментально и грохнул на стол перед девушкой. Не видя лица, не разбирая, как сложена – плевать на все! Загреб без счета в кошеле и грохнул, потребовав ее наверх немедленно. И даже не сразу сообразил, что мой побратим сделал то же самое, лишь на долю секунды позже меня. Мой гнев вскипел, хоть разум и взывал к адекватности. Уж не спорить из-за девки я собрался с ним? С тем, кому обязан не раз жизнью и запросто готов отдавать свою? Это же Рунт, мне надо просто открыть свой ришев рот и сказать, что мне нужна именно эта, и он, не сомневаюсь ни секунды, возьмет для своих утех другую.