Макс Мах - Авиатор

«Итак, Диспенсер и ван Россом. Что с ними не так?»

Капитан утверждал, что все дело в деньгах, но конкретных сумм не называл, а его впопыхах и не спросили. И это плохо, потому что, имея время на размышления, Россом наверняка что-нибудь придумает. А у Лизы, как в самом начале возникло подозрение, что капитан врет, так никуда и не делось. Она предполагала, что или ван Россом работает не на Диспенсера, а на кого-нибудь другого, например, на полковника Штоберля, или он стал помогать англичанину только после Бремена. Возможно, в Падуе, где ван Россом мог лично встретиться с Диспенсером или доверенным лицом лорда, чтобы получить от них предложение, от которого не смог или не захотел отказаться. А возможно, и по радио, если есть кто-то, кто мог это капитану предложить или приказать.

«Приказать! Вот оно! А что если, это не Лже-Пьерар стал работать на англичанина, а кто-нибудь из его начальников во фландрском Генштабе?»

Это была любопытная идея, свежая и нетривиальная. Но, к сожалению, капитан ван Россом был не единственной проблемой «Звезды Севера». Тут уж одно из двух: или на самом деле он агент полковника Штоберля – и, значит, капитан ван Россом и есть тот гад, который послал пулеметчика во время охоты на леопарда, – или он все-таки помогает лорду Диспенсеру, но это означало, что на борту брига есть кто-то третий.

«Джокер!» – Лиза положила карту отдельно от других и, обдумав все еще раз, добавила к ней туза пик.

«Ведь кто-то же устроил на нас засаду? Кто-то хотел нас просто убить, и мне крайне интересно, кто этот анонимный “кто”?»

Однако, предложи Лиза Райту пытать пленников, он, скорее всего, ее бы просто не понял.

«Наивные люди! – вздохнула Лиза, прокручивая в уме всякие сложные шпионские многоходовки, с помощью которых она смогла бы «раскрутить» Нольфов и ван Россома по полной. – Или я наивная!»

Ведь если говорить правду, ничего этого она не умела. Ни в шпионские игры играть, ни пленников допрашивать. Она даже сомневалась, сможет ли физически провести «допрос третьей степени». Скорее всего, нет. Поэтому и других осуждать за наивность и нерешительность она не вправе.

До реки Нигер добирались четыре дня. Шли только ночью и все время меняли высоту и курс.

– Не думаю, что они нас так просто потеряют, но попробовать стоит, как думаешь? – спросил Райт перед началом марафона.

– Согласна! – Лиза обдумывала этот пункт всю ночь и ничего лучше так и не придумала. – Но!

– Но? – поощрил продолжать Райт.

– Маршрут в целом будем знать только мы трое, ты, я и Анфиса. Ну, или четверо, если взять в компанию еще и Рейчел.

– И выдавать вахтам курс порциями, – кивнул Иан. – Раз в два часа. Я тоже об этом думал, но люди могут обидеться.

– А ты им объясни!

– Сказать, что на борту предатель?

– Лучше сказать, я думаю, чем промолчать и всех нас погубить, – пожала плечами Лиза.

Райт не спорил. Наверняка все решил загодя, еще до того, как она успела предложить. В этом весь Иан Райт – умеет, сукин сын, убедить окружающих, что поступает исключительно по их советам.

В результате капитан ван Россом сел «до выяснения» под арест, профессору Нольфу и его дочери настоятельно рекомендовали «не блажить» – что бы это ни значило – и вести себя сообразно обстоятельствам, то есть скромно. Анфиса сверстала маршрут с ломаным курсом и довела его до шкипера и шеф-пилота, которые – и только они – выдавали теперь задания вахтенным пилотам и навигаторам. Раз в два часа, если не предусматривался какой-нибудь очень уж хитрый маневр. В этом случае управление брала на себя Лиза. Так и летели.

Прошли над пустыней и сухими, как мощи святых, горами и вышли к Нигеру километров на полста восточнее Тимбукту. В город решили не заходить. «Грязь и нищета, – скептически заметил Райт, – на любителя». Вместо этого пополнили в сумерках запасы воды, пересекли реку и пошли над пустынной местностью курсом ост-зюйд-ост. Двести пятьдесят километров – если мерять линейкой, – но шли зигзагом, меняя курс каждые два часа. К утру снова вышли к Нигеру между деревнями Гарат и Дана, и, найдя на западном берегу реки подходящее для днёвки место – сухое вади, достаточно широкое и глубокое, чтобы спрятать бриг, – затаились в нем до ночи.

Приснилась сущая ерунда. Будто бы Лиза в постели с доктором Тюрдеевым. И все так реалистично, так подлинно, с такими впечатляющими подробностями, что пока не проснулась, не понимала, что спит и видит сон. Лекарь во сне оказался упоительно нежен, деликатен и невероятно внимателен к тому, что и как она чувствует. Он буквально читал желания Лизы и делал все ровно так, как ей хотелось, а хотелось ей « то этого, то того » и даже такого, о чем и не думала, кажется, никогда. Сама бы не поверила, что захочет вдруг стать « просто женщиной ». Настроение изменилось, и наслаждаться нежностью и лаской надоело. Возникло желание ощутить «настоящую страсть», почувствовать себя беспомощной жертвой брутальной мужской воли. Но Тюрдеев, как оказалось, мог быть и таким, и это ей отчаянно понравилось. Она просто потеряла контроль над собой, выпала из реальности и растворилась в сладком дурмане, отдавшись на волю налетевшей бури. Дальше были только хмельной жар и волны упоительных судорог, прокатывавшихся по телу одна за другой…