Макс Мах - Авиатор

Запах воды заставил Лизу очнуться от морока и ускорить шаги. Ноги едва слушались, перед глазами стояло красное марево, но она упорно шла вперед. Обошла скалу, преградившую путь, и буквально через сто шагов – никак не больше, наткнулась на гельту. Эта была глубокая расселина в твердой земле, короткий узкий каньон у подножия скалы, совершенно невидимый со стороны и вряд ли предполагаемый в самом сердце пустыни. И там внизу, на глубине сорока или пятидесяти метров лежало крошечное озеро в обрамлении негустой зелени. Зов жизни оказался сильнее дыхания смерти. Силы – пусть и ненадолго – вернулись к Лизе. Взгляд очистился, и в голове случилось просветление. Торопясь как можно скорее добраться до воды, Лиза пошла по краю обрыва и вскоре нашла спуск вниз. Он должен был здесь быть, и он нашелся, хотя и напоминал скорее крутую козью тропу, чем творение человеческих рук. Однако, спускаясь вниз, Лиза с удивлением обнаружила, что тропу натоптали отнюдь не козы, ее построили люди. Там даже ступени, вырубленные в скале, кое-где нашлись. Ну, а на дне каньона Лизу ожидал Рай. Прозрачный родник, озеро, зелень – несколько деревьев, какой-то кустарник, пятна травы и мха, – и следы животных, спускавшихся к гельте на водопой. Впрочем, в тот первый момент – и еще долго после этого – Лизу интересовала одна лишь вода.

«Вода!»

Сбросив на землю рюкзак и освободившись от портупеи с револьвером в открытой кобуре, Лиза со стоном упала в холодную воду, погрузилась в нее с головой, вынырнула и поплыла. Она в три гребка добралась до родника, бьющего прямо из скалы в полуметре над поверхностью озера, и подставила лицо под струю льющейся сверху ледяной воды. Минуту или больше она просто пила, захлебываясь и отфыркиваясь, пока не заныли от холода зубы. Тогда она снова погрузилась в воду, достигла дна, проплыла несколько метров над ним и вынырнула на поверхность. Трудно сказать, как долго Лиза нежилась в воде, плескалась, подплывала к роднику, подставляя лицо под крошечный водопад, но в конце, концов она просто замерзла. Выбралась из воды, разделась, разложив одежду и обувь на камнях, и занялась делом. Нашла несколько пучков сухой травы и мха, тонкие веточки и ветки потолще, скорее всего, обломанные кормившимися здесь козами или баранами, – Лиза не знала, кто водится в этой пустыне, – и разожгла костер. Сначала маленький, потом побольше, ведь ей надо было не только согреться, но и высушить одежду. Гельта находилась в довольно глубокой расселине, куда не попадали лучи солнца, и хотя в этот час здесь было достаточно светло, на дне каньона царили прохлада и сумрак, характерные для пещер. Оно и к лучшему! После раскаленной как пекло пустыни тень и прохлада казались подарком свыше.

Лиза еще раз окунулась в озеро, но на этот раз всего лишь, чтобы сполоснуть бутылку и наполнить ее чистой родниковой водой. Потом она набрала воду в свою крышку-плошку и поставила ее на огонь. А еще потом как-то разом стемнело, но перед тем как тьма сомкнулась вокруг разгоревшегося костра, Лиза услышала шум крыльев и увидела, как на берег озера слетаются птицы. Там было множество мелких птичек, удивительно похожих на среднеазиатских рябков, и несколько крупных птиц, в которых Лиза не без удивления узнала цесарок [28].

Она начала действовать даже раньше, чем успела обдумать ситуацию, и успела все сделать до наступления темноты. Костер горел вдали от воды, под самой стеной каньона, но, подхватив с земли пару увесистых камней, Лиза быстро сократила расстояние до птиц, и один за другим запустила камнями в пьющих воду цесарок. Попала оба раза, но подбить удалось только одну птицу. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы плотно поужинать и не хуже позавтракать. Впрочем, на рассвете Лиза умудрилась добыть камнем еще и осторожного рябка. Этот был мелкий, но его Лиза зажарила в дорогу.

Здравый смысл подсказывал идти ночью. Пересидеть полуденный жар в каньоне и выйти в дорогу ближе к вечеру, имея в виду, что ночью похолодает, и идти станет легче. Однако проснувшееся в сердце нетерпение гнало вперед, и Лиза не стала с ним спорить. Она поднялась наверх, в жаркое сияние наступающего дня и пошла на юг. Направление, откуда звал Лизу невнятный голос судьбы, изменилось, но, по-видимому, так и должно было быть. Она шла до полудня. Пересидела самое пекло в небольшом гроте, задремав от жары, но позже – солнце стояло еще достаточно высоко – снова отправилась в путь. Шла до темноты, потом отдохнула немного в прохладе наступающей ночи и пошла дальше, теперь уже под луной. Было очень холодно, и ее бил озноб. Тут и там раздавались сухие голоса, шепот, потрескивания. Это остывала разогретая солнцем земля, трескались камни, сыпался песок.