Василий Панфилов - Госэкзамен

– Пожалуй, – охотно согласился дядя Гиляй, – я склонен полагать, што в настоящее время они обсуждают несколько акций сравнимого масштаба, и как минимум к одной ведут подготовку.

– Получается, нам надо просто слегка подтолкнуть их в нужном направлении, – задумчиво подытожила Надя, переглядываясь с подругой.

– Подтолкнём? – я посмотрел на задумавшегося Владимира Алексеевича.

– А пожалуй… – медленно ответил тот, подкручивая усы, – Болгария мне не чужая [18] Гиляровский воевал в Русско-Турецкую, хотя и на Кавказском фронте. , а видных отечественных славянофилов я всех знаю лично. Кому и што писать… хм…

Он выпал из беседы, но судя по хитрющей физиономии матёрого котяры, замыслившего очередную пакость – удачно. В голове у Владимира Алексеевича сырая идея начала оформляться должным образом, и я нисколько не сомневаюсь, что несколько дней спустя на свет божий появятся детища сегодняшней беседы, и несомненно – дельные! Бывший мой опекун не состоит из одних только достоинств, но именно что репортёр он на редкость дельный, и общественное мнение привык не только раскачивать, но и формировать.

– Это понятно, – медленно кивнул Мишка, взявший на себя, очевидно, роль адвоката дьявола, – мнение мы, можно сказать, раскачали. Я даже не сомневаюсь, што даже если прямо сейчас в твоей голове нет ещё плана, как нам натравить Савинкова на Фердинанда вот прямо сейчас, то ты его придумаешь.

– Придумаем, – поправляю брата, – это, собственно, самая сложная часть плана.

– Это? – Мишка вскинул бровь и скрестил руки, – А мне-то, скудоумному офицеру Генштаба, всё мнилось – дескать, самое сложное, это скормить информацию кроту и террористам так, штоб они ни секундочку не усомнились, што это чистая правда, и что решение, принятое в свете полученной информации, их собственное, а не навязанное извне!

– Я ведь правильно понимаю, и ты не хочешь, штобы лет через несколько выплыла бы информация о нашем якшании с террористами? – надавил он голосом, мастерски оперируя интонациями.

– Правильно, – улыбаюсь как можно более благожелательно, но чувствую – выходит скорее ехидно!

Скрестив руки на груди, Мишка воздвигся надо мной памятником, выжидательно глядя сверху вниз.

– Да просто всё, – не тушуясь, плюхаюсь в кресло и смотрю на брата снизу, – Помнишь, ты говорил, што надо бы напомнить матабеле, по чьей милости они живут?

– Это как связано? – растерялся брат.

– А Коля звал на облавную охоту, – гну я свою линию, – вот я подумал… а если совместить?

– Вот смотри… – приглашающе хлопаю рукой по соседнему креслу, и Мишка охотно усаживается рядом, с облегчением прекращая дурацкое соперничество, на которое нас подталкивает пубертатный возраст, – если мы пригласим на сафари нужных людей, включая старичков из первого авиаотряда, это будет выглядеть естественно?

– Вполне, – кивнул брат, – отдохнуть в старой компании, развеяться… погоди! До Колькиных земель далекова…

Он откинулся и замолк.

– … ах вот оно што, – засмеялся брат, – на аэропланах, да?

– Угум, – киваю я, с облегчением видя прежнего Мишку, который просто – брат, а не офицер, радеющий за честь Генштаба, – и матабеле проникнутся, и вечеринка на славу…

– … и кроту под таким соусом можно будет скормить любую дезу! – выдохнул брат.

– Да и не только кроту, – после еле заметной паузы добавил он раздумчиво, – На эту ось можно… нужно понакрутить много чего интересного, очень уж ситуация выходит яркая и нестандартная. Да… один ход, а сколько всего сделать можно!

– Надо будет сценарии проработать, – предложила Фира, прикусывая нижнюю губу и явно прикидывая вчерне два-три интересных варианта.

– Втёмную? – поинтересовался Санька, – Я к тому, что такая орава с актёрством точно не справится, особенно когда подопьют. Может, слить самым болтливым информацию заранее, а потом, на сафари, мы эти темы тихохонько поднимем, и будет наш крот искренне считать, што добыл её самолично!

… на том и порешили.

– … да, Ежи [19] Ежи – у поляков Георгий или Егор. всю старую гвардию собирает. Да, да… все приглашены…

В просторном, полупустом высоком ангаре со сводчатыми потолками и каменными полами звуки разносятся хорошо, да собеседники и не думают понижать голоса. Шум станков из соседнего цеха еле слышен, а здесь, в предбаннике известного всему миру конструкторского бюро, тишина и чистота, сравнимые с операционной.

На полу и на станинах разобранные двигатели, экспериментальные модели самолётов и автомобилей, остро пахнущие металлом и смазкой. Местами разложены чертежи, и механики нет-нет, да и подойдут к бумагам, хмыкая и почёсывая стриженую голову замасленной рукой.