Василий Панфилов - Европейское турне

Железные дороги в Европе имеют более узкую колею, чем русские или американские, отчего вагоны трясёт заметно сильней. Короче рельсы, стыки подогнаны не так тщательно, как в двадцатом и двадцать первом веке. Много мелочей, и к сожалению, сплошь неприятных.

Теперь попаданец прекрасно понимает, что значить устать с дороги. Душу вымотает такая поездка! Право слово, легче провести столько же времени в седле!

– Подъезжаем, Эльзас, – Глянув в окно, выдохнул с облегчением Фокадан, вскакивая с набитого конским волосом сиденья – весьма неудобного, к слову, – пойду разомнусь. Дамы…

На плиты перрон Алекс соскочил, как только поезд остановился, и как оказалось – зря. Клуб угольного дыма, выпущенный напоследок из паровозной топки, заставил закашляться, негромко ругаясь и сплёвывая угольную пыль.

Почистившись с помощью услужливого носильщика щёткой и влажной тряпкой, дав тому на чай мелкую монету, Фокадан отправился в привокзальный туалет, а затем в ресторан при станции. Стоять будут больше двух часов, есть время подзаправиться.

В девятнадцатом веке рестораны при вокзалах не тошниловка с неоправданно задранными вверх ценами, а лицо города. Отменное качество гарантировано, даже торговцы пирожкам и прочей снедью для простонародья из вагонов третьего класса, проверены и перепроверены. Всё свежайшее и вкуснейшее.

Отдав плащ и шляпу гардеробщику, Алекс прошёл вглубь помещения, отделанного с большим вкусом. Строгие, лаконичные обводы мебели, белоснежные скатерти на столах, картины с натюрмортами и пасторальными пейзажами на стенах, шахматный рисунок пола составлен из плашек разных пород деревьев. С десяток больших фотографий вокзала и города у входа, дабы посетитель мог совершить мысленную экскурсию, не покидая уютного помещения.

– Чего-нибудь сладкого, – садясь на стул, устало попросил материализовавшегося немолодого официанта с одутловатым лицом.

– Яблочный штрудель у нас сегодня особенно удался, – доверительно сказал официант надтреснутым баском, чуточку наклонившись и забавно шевеля пышными седоватыми усами с лёгкой желтизной, – повар прямо-таки сам себя превзошёл. А потом – чудесные пирожные на меду с орехами. Персидский рецепт, очень интересный вкус. Господа все в восторге, а многие дамы так и рецепт спрашивают. Необыкновенное лакомство!

Благосклонный кивок.

– Чаю или кофе подать? Может, покрепче чего?

– Чаю, – жестом и гримасой показывая неуместность чего покрепче, – Зелёный есть? Покрепче.

– О, вы ценитель! – Восхитился официант, исчезая.

Штрудель и вправду оказался выше всяких похвал. Что-что, а готовят в девятнадцатом веке прекрасно. Никаких перекусов на бегу, никаких полуфабрикатов. Хорошая кухня – предмет особой гордости хозяйки.

– Извините, месье, – снова неслышно возник официант со смущённо-виноватой физиономией, чуточку напоказ теребя переброшенную через руку снежно-белую салфетку, – вы позволите одному почтенному господину присоединиться к вам за столом?

– Разумеется.

– Благодарю, месье, извините за беспокойство.

Грузный молодой мужчина с рваным, плохо зажившим шрамом на скуле и массивной тростью, тяжело сел, отставив больную ногу в сторону.

– Благодарю, герр…

– Смит. Алекс Смит.

– Френсис фон Страу.

Настроения разговаривать не было ни у кого, так что обменявшись дежурными фразами о поездке, ели молча. Алекс покончил со штруделем и пирожными менее чем за полчаса, как бы ни растягивал время.

Он так и не проникся местными привычками сидеть за столом часами. Представители хороших семей тратят просто неимоверное количество времени на еду. Минимум сорок минут на завтрак, полтора часа на обед, два-три на ужин, ещё всякие там чаепития и перекусы. Именно минимум, порой за столом проводят большую часть светового дня.

Понятно, что за столом люди не столько едят, сколько общаются, решают какие-то вопросы. Да и развлечений в девятнадцатом веке по большому счёту очень немного, хорошая еда и алкоголь в этом списке на первых позициях. Но всё равно, неужели нельзя проводить время с большей пользой?

Те, кто может себе это позволить, едят очень много, но что странно – по-настоящему толстых людей почти не встречается. Правда, это не мешает каждому второму маяться от болезней желудка или кишечника, да и несварение считается чем-то совершенно естественным. Касторку регулярно употребляет почти каждый хроноабориген, некоторые прямо-таки у лошадиных дозах.