Елена Лукина - Прореха в пространстве реальности

Соседка застыла. Только губы еле уловимо шевелились. Наверное молиться.

Я тоже закрыла глаза. Через мгновение шаги возобновились. Он простоял возле купе не больше минуты, но мне они показались вечностью.

Маринка пока еще не проснулась. Я убрала руки от дочки и взяла телефон. Хм. Надо реже его трогать, а то сядет.

Соседка села и тоже достала свой телефон.

– У Вас много зарядки еще? – спросила я.

– Да. Я так часто телефон не беру, – осуждение в ее голосе было какое-то не настоящее. Как будто она просто говорит по привычке.

– Надо беречь батарею.

– Связи все равно нет.

– А вдруг мы сейчас поедем? Надо ж будет отписать своим родным, что поезд задерживается. Хотя вряд ли мы поедем куда-нибудь. Но связь в любом случае пригодиться. Когда мы дойдем до места, где она есть.

– Вы знаете, я что-то тоже уже не верю, что мы поедем. Подозрительно тихо в вагоне. Как будто кроме нас и нет никого. Вы говорили, что был шум?

– Да.

– Так может произошла какая авария в поезде и всех эвакуировали. А про нас в спешке забыли? А автоматчик это полиция была.

Я задумалась, очень хотелось поверить в это, но…

– А как же проводница?

– Так напугалась, может напортачила чего. Она ж еще студентка. Молодая-ветер в голове.

Я не знаю, как нужно накосячить, чтобы появился такой ужас в глазах.

Больше ничего не происходило. Мы сидели, вслушиваясь в тишину. Но как только за неизвестным закрылась дверь вагона, тишину ничто не нарушало. Спустя пятнадцать минут безмолвия, я произнесла:

– Хочу еще раз выглянуть в окно.

Аккуратно протиснувшись между полкой и столиком, я отодвинула край занавески. Было уже более-менее светло. Рядом с поездом, насколько хватало глаз, никого не было.

– Нет никого.

– И что это значит?

– Я думаю, уже можно выйти. Как-то нет ощущения опасности больше.

– Ну конечно, – насмешливо произнесла женщина. – Если Вы чувствуете, то можно идти.

Я закатила глаза и ничего не ответила. Зашевелилась Маринка. Открыла глазки и села. Потом опять откинулась на подушку и потянулась.

– Мама, – сказала она.

Это можно было перевести так: холодно, хочу пить и поменяй мне подгузник.

Соседка подняла штору и купе осветилось тусклым зимним светом.

Начав заниматься привычными делами, я тем не менее не забывала про то, в какой ситуации мы оказались. Было две версии происходящего. И обе мне не нравились. И та, что на поезд напали, и та, что произошла авария. В любом случае, мы неизвестно где. Застряли в пустом поезде. Или не в пустом. Что еще хуже.

В вагоне было тихо, и женщина решила действовать.

– Нам пора идти. Сколько можно сидеть в холодном поезде? – и она решительно встала. – Собирайте вещи.

Мне ничего не оставалось кроме как подчинится.

Много времени сборы не заняли. Я переложила все необходимое в рюкзак дочки. Одела на нее два слоя одежды и зимний комбинезон. Оделась сама, так же в два слоя.

– Вы что собираетесь оставить вещи здесь? – соседка несказанно удивилась.

– Да, мне тяжело будет нести и сумки, и Маринку. Главное документы, телефон, еда для дочки и ее игрушки. Непонятно, когда до дома доберемся. С ними ей будет спокойнее.

Женщина вздохнула, пожала плечами и полезла вытаскивать свой чемодан. Она делала это очень громко. Но я, хоть и не чувствовала опасности, все равно боялась на всякий случай.

Это давняя привычка не слушать себя, а делать так как положено в данных обстоятельствах, прочно укоренилась во мне.

Я шикала на женщину и занимала Маринку.

Дверь нашего купе была закрыта, но если бы кто-то находился в вагоне, то уже точно бы прибежали.

Вытащив первый чемодан, попутчица потащила за ручку второй.

Страх немного отступил. И появилось желание выйти из тесного купе.

– Ладно, мы с Мариной пройдем к проводнице, посмотрим, вдруг там есть, что ни будь. Или может она тоже спряталась, – произнесла я и открыла дверь.

– Вы что же меня одну оставите с чемоданами? – возмутилась соседка.

Я обернулась, не в силах поверить в то, что слышу.

– Вы серьезно? – сказала я громче чем мне того хотелось.

Она оторвала наконец взгляд от чемодана.

– Что?

– Вы думаете мне есть какое-то дело до Ваших чемоданов? Оставьте их здесь, я Вам помогать тащить их не буду.

Она молча подняла оба чемодана.

Вот упрямая. Ладно, это ее дело. Злость позволяла говорить мне то, чего я бы никогда не решилась сказать в обычном состоянии. Злость и страх.

Я вышла и свернула в сторону купе проводницы. Быстро преодолела расстояние в несколько метров и увидела, что дверь закрыта.