Саймон Вэйл - Не делай глупостей

В тюрьме было прохладно. Пожалуй, я тоже был бы не прочь остаться здесь на какое-то время. На первом этаже располагалась стойка дежурного и КПЗ. Наверху – камеры для ожидающих суда. По закону города, виновных в тяжких преступлениях не казнили и не сажали под замок, но выгоняли из города без права возвращения в течение срока, определяемого тяжестью совершенного преступления.

За конторкой сидел молодой стражник по имени Зак. В нескольких шагах от него за решеткой находился человек. Он сидел на кровати, низко опустив голову. Длинные волосы падали ему на колени. Человек слегка покачивался из стороны в сторону.

– Доброе утро, господин Мерсли! – Зак явно обрадовался мне. – Я тут уговариваю мистера Плимтона позавтракать. Но он, кажется, не в настроении.

Я подошел к конторке, оперся на нее локтем. Зак сразу же наклонился и вполголоса добавил:

– У меня от него мурашки по коже, господин Мерсли. Он… ну вот минут десять назад сидел себе тихонечко так, а потом как подпрыгнет да как заорет!.. Так я с перепугу чай-то и разлил… Вы только гляньте, в каком состоянии теперь бумаги! А чего он орет-то, не говорит же?! Что-то странное с ним творится, если вы хотите знать мое мнение.

– Спасибо, Зак, дайте, пожалуйста, ключ.

Зак положил на стол простой железный ключ с двойной бороздкой.

– Только я вам не советую к нему заходить, – сказал он.

– Почему?

– Ему это не понравится.

Я взял ключ, повернулся и прошел к решетке. Человек на кровати никак не отреагировал на мое появление. Мистер Паркс тихо ожидал в сторонке. Левой рукой я приподнял замок, правой вставил ключ в скважину и повернул. Молодой человек в ту же секунду перестал раскачиваться, но головы не поднял. Из-под завесы спутанных волос донеслось тихое поскуливание. Я отвел скобу и вытащил замок из петель. Поскуливание усилилось. Я невольно глянул через плечо. Зак едва заметно покачал головой.

Я все же открыл дверь и шагнул в камеру, и тут же скулеж человека усилился многократно. От этого звука, казалось, задрожала каждая решетка и каждый гвоздь. Все здание тюрьмы пронизывала вибрация. В воздухе прямо передо мной плясала пыль, сворачиваясь в немыслимые петли, а я вдруг сообразил, что времени на самом деле очень мало, и поспешно поднял руки. Знакомая тяжесть холодной сферы оттянула левую ладонь. Пальцы правой руки заскользили вдоль бестелесной ледяной поверхности, раскручивая сферу против часовой стрелки.

Сидящий неожиданно поднял голову, и я увидел его лицо, напряженное и бледное. Его рот был закрыт, губы сжаты в тонкую побелевшую нитку. Звук как будто издавало всё его тело, сотрясаемое мелкой конвульсивной дрожью, оно было, словно гигантский резонатор.

Холодный свет заклинания ударил в человека, охватил его со всех сторон. На мгновение, частота воя выросла еще, так что вот-вот должны были начать лопаться барабанные перепонки. А потом раздался хлопок, и я почувствовал, как сила, выталкивавшая меня из камеры, исчезает. Стекла еще дребезжали несколько мгновений – и все смолкло.

Джеймс Плимтон лежал без чувств. Я подошел к нему и слегка похлопал по щекам. Веки дрогнули, открываясь. В глазах молодого человека плескалась муть.

– Джеймс? Ты меня слышишь?

Его губы зашевелились, но звук, который он издал, ничем не напоминал человеческую речь.

– Все в порядке, приятель! Ты дома, в старом-добром NNY.

Я невольно улыбнулся, сообразив, что на язык сама собой подвернулась почти что дословная цитата из старого фильма. Джеймсу, однако, было не до цитат. Его взгляд продолжал бесцельно блуждать по камере.

Я оглянулся на остальных. Зак вылезал из-за стойки, все еще прикрывая уши ладонями. Мистер Паркс стоял на прежнем месте с совершенно будничным выражением лица. На его шляпу оседала пыль.

– Сняли с них одежду и взяли уголь…

Я быстро повернулся.

– …И углем нарисовали линии, по которым надо было резать. Она дала лезвие и сказала, что я должен убедиться. Я не хочу! – вдруг вскрикнул молодой человек, вскакивая. – Они не отвечают… Они никогда не отвечают, они никогда не отвечают!

– Кто они? – шепнул я.

– Двигаться вдоль линии до кости, кость оплетена жилами, которые выведут к главной артерии. По ней найдешь сердце. Надрез поперечнополосатой ткани нужно делать в районе присоединения легочных вен…

Я молчал, слушая эту бессвязную речь, и меня постепенно пробирала жуть. Это было что-то новое. Не отсюда, не из нашего мира, где все должно было быть проще, а не сложнее. В компьютерных играх не сходят с ума… Хотя с чего я, собственно, это взял?