Сергей Плотников - Отражение

– Сейчас Маô отведёт тебя в твой жилой блок. Думаю, в дальнейшем собеседовании нет особой нужды, – отреагировал Кабуки. – Ты умненькая девочка, а если что – мы, учителя, тебе поможем. Пойдём.

Покинув кабинет вслед за его владельцем, я невольно затормозил: Окина, успевший устроиться в гостевом кресле у журнального столика, даже не сделал попытки встать следом. Пришлось догонять успевшего проскочить весь коридор Куроко бегом.

– Извините… – Мне показалось, что я неправильно понял лидера школы. Тем более что лестница, по которой он начал спускаться, вела явно не на первый этаж, а ниже.

– Это очень быстро, – не сбавляя шага, отозвался директор и с намёком на извинение в голосе пояснил: – Я понимаю, ты устала, ещё и смена часовых поясов, но лучше сразу разделаться с процедурой и забыть.

– С какой процедурой?

– Блокировки магических способностей, разумеется. А тебе Роксана не…

– ?

– Моя… НАША школа – не обычное учебное заведение. – Кабуки остановился между пролётами, глядя на меня-Ми сверху вниз. – Мать тебе совсем ничего не рассказала?

– Только то, что здесь ученики не могут причинить друг другу вреда, – послушно повторил я слова Руке.

– Это верно. Молодые демоны часто не до конца контролируют свои способности, а юные ведьмы и колдуны далеко не всегда представляют себе результат своего заклинания. Именно поэтому в среде одарённых практикуется домашнее обучение – обычно до совершеннолетия. Или школы принимают детей, скажем так, по принципу… гм, совместимости возможностей и способностей. Управляющих огнём нельзя учить среди легко воспламеняемых материалов, например, а тех, у кого поглощённая Сила укрепляет тело, – среди хрупких предметов. Понимаешь?

– Логично, – кивнул я.

– Умница. – Директор улыбнулся. – Вижу, тебя перспектива блокировки способностей не испугала, но это потому, что ты с детства привыкла считать свой редкий дар чем-то сродни проклятью. Сколько я ни пытался переубедить Роксану… Да. Практически все демоны и маги весьма гордятся и дорожат своими родовыми особенностями. Одна мысль о том, что они могут лишиться своей магии даже на время… вызывает панику. Сюда приедут только те, кто заранее согласился. Поэтому спрашиваю у тебя сейчас: готова ли ты, Мирен Родика, на время отказаться от своего родового таланта ради обучения?

– Готова. – Нам пришлось на секунду поменяться местами, и ответ прозвучал немного пришибленно, но Кабуки, думаю, списал всё это на неизбежное волнение новоявленного студента.

– Хорошо. Тогда – идём.

Пройти действительно оказалось совсем недалеко: спуститься ещё на два пролёта и пересечь короткий коридор, заканчивающийся толстой тяжёлой металлической дверью. На двери моё внимание сконцентрировалось само собой: Куроко пришлось повозиться, отпирая её тремя разными ключами. За преградой, вопреки ожиданию, оказалась почти пустая круглая комната, всё убранство которой составляла узкая низкая полка-подставка с лежащими на ней ароматными палочками и плоский предмет на стене над ней, завешенный белой тканью. Если верить прочитанной мной и Ми манге, как-то так и должен выглядеть типичный домашний, то есть в данном случае школьный (и, заодно, подвальный) храм. Прежде, чем я успел что-то спросить, директор небрежным движением сдёрнул полотно, за которым оказалось… ростовое зеркало в деревянной раме.

– Просто приложи руку к стеклу, – подсказал Кабуки. – В любом месте.

– Так?

– Да.

…Что я могу сказать в наше оправдание? Что невероятная сила духа главы академии «Карасу Тенту» приплющила не только мозги Мирен, но и мои? Что нельзя быть всё время настороже? Что у каждого человека есть предел потрясений и переживаний, после которого острота ума заметно притупляется, а сегодня нам пришлось порядком понервничать? Всё это так, но ни один из приведённых аргументов не извиняет того, что мы добровольно, даже ничего не разузнав, влезли в магический ритуал, который неизвестно как работает, и ни у меня, ни у моей партнёрши не возникло даже попытки подумать, как эта самая блокировка реализуется и, самое главное, отразится на нашей с ней связи разумов! М-да. Ну, видно, недаром говорят, что дуракам и простакам – везёт…

Раз: зеркальная поверхность под моими пальцами мигом потеряла блеск, приобретая матовую глубину. Два: в глубине стекла от места касания лучами разбежались цепочки тускло тлеющих символов. Уши моментально заложило, и появилось ощущение, что я проваливаюсь внутрь, одновременно мир вокруг начал размываться, как в тумане. Чисто рефлекторно, и не особо соображая, что делаю, я потянул на себя нечто за прозрачной преградой – так, как хватается за поручень пассажир в вагоне резко тронувшегося поезда… Три: зрение в норме, никуда никого не тянет, я-Ми стою у зеркала, в глубине которого тревожно, но безобидно мерцают некие знаки. И всё.