Сергей Плотников - Отражение

Рефреном к этому своеобразному напутствию прозвучали два выстрела – алхимик успел перезарядить свои носимые картечницы и прикончил вторую двойку нападавших. А вот у шляхтича всё оказалось не так… быстро.

– Брат Андрэ, чем это вы там занимаетесь? И не мешаем ли мы вам? – с отчётливым сарказмом поинтересовался пожилой мужчина, с дороги разглядывая происходящее на обочине.

Вопросы были чисто риторическими – можно было даже не подходить, чтобы расслышать женские стоны и тяжёлое мужское дыхание, однако поляк, не отрываясь от процесса (что выдавало немалый опыт в подобных делах), бодро ответил:

– Провожу ритуал изгнания! Совершенно не мешаете!

– Спасибо, хоть присоединиться не предложил, – осуждающе покачал головой епископ. – Вот напросишься ты у меня на епитимью, прохвост. Ладно, как закончишь с… «ритуалом», отдай девке второй комплект свитков с описанием пространственной техники и убеди не возвращаться к Ульфхаму – прибьёт ведь, старый козло…б. Девочка умная, найдёт куда прибиться – с таким-то шикарным подарком. Тогда, хе, «друид» точно не сможет зажать себе привилегию создания «запруд». И – да! Оставь ей что-нибудь из вещей, жмот несчастный, хотя бы плащ, а то ведь не дойдёт же!

Россия, Московская область, деревня Грязи 2005 год

Старый, но крепкий и всегда тщательно выкрашенный дом-сруб с высокой мансардой, стоящий чуть на отшибе от остальных деревенских дворов деревни, все местные, сколько себя помнили, всегда величали не иначе как домом ведьмы. Уже настолько привычно, что даже без всякой задней мысли говорили: «Пойти на луг за ведьмов дом», «Колодец у ведьмова дома» – ну и так далее. Самое младшее поколение грязевских, как и положено в их возрасте, шебутное, дурное и бестактное, называло ведьмой и единственную жительницу этого строения. Ну а что, логично же: ведьмов дом – живёт ведьма. Смешно! Нет, ну правда! Кем ещё может быть старуха с таким необычным именем? А вот дети постарше, лет с двенадцати, завидев сухопарую чопорную фигуру «ведьмы», идущую по улице, предельно вежливо улыбались и обращались к пожилой женщине не иначе как Людвига Степановна. Ну или «наша Людвига», если за глаза. Что интересно, имя сельской учительницы русского языка и литературы смешным им не казалось.

Сколько лет было Людвиге Степановне, точно никто не знал, однако её уроки помнили ещё те, кто вместе с матерями вернулся на родную землю после контрнаступления 1942 года, когда фашистов удалось окончательно отбросить от Москвы. Казалось, время не властно над классной дамой – и Людвига Лазоревич была столь же привычным элементом окружающей среды, как и её дом.

Но всё когда-нибудь кончается. Однажды «ведьмы» не стало. Её пустое и словно впавшее в печаль жилище некоторое время стояло с наглухо закрытыми ставнями – наследники, обнаружившиеся аж во Владивостоке, как-то не спешили вступить во владение внезапно свалившимся имуществом. Однако в конце концов владельцы «удачно» (то есть сильно продешевив) смогли сбагрить недвижимость дальним родственникам знакомых своих приятелей, и в старый дом пришла новая жизнь.

Ведьмов дом стал летней дачей для семьи москвичей с маленьким ребёнком. О прозвании строения они не знали (а то бы ещё два раза подумали, стоит ли покупать), да и самих местных, кто мог просветить, честно сказать, в деревеньке уже осталось маловато, всё больше такие же дачники. Зато в наличии был гиперактивный карапуз, и потому жилище старой учительницы подверглось решительной ревизии с извлечением и сортировкой всего лишнего, дабы оное не упало на чадо либо не послужило источником очередного пятна стойкой грязи на одежде или не менее очередных ссадин и царапин на самом малыше. Сама «ведьма» в последние десятилетия не поднималась выше первого этажа – мансарда оказалась буквально завалена разнообразным хламом. Собственно, при въезде родители мальчика отмыли-отчистили жилые помещения, выкинув лишнее и только раз заглянув «на чердак», после чего в ужасе захлопнули потолочный люк, отложив археологические работы на неопределённое «потом». На этом всё, скорее всего, и кончилось бы, но… как иногда пафосно пишут в некоторых книгах, «у Судьбы было на этот счёт своё мнение».

Надо начать с того, что прозвание «ведьмин дом» закрепилось за крайней избой в деревне Грязи далеко не случайно: в маленькой деревушке всё на виду, и потому редкое появление таинственных посторонних, возникающих из ниоткуда по ночам и так же пропадающих в никуда, не могло остаться незамеченным. С последнего такого случая прошло уже добрых сто лет – старый дом сгорел в девятнадцатом году (не без участия добрых соседей, надо отметить, а что случилось с жильцами – история умалчивает), а новый построили в стороне от пепелища. Однако память народная оказалась крепка: причины давно забылись, а ярлык прилип – не отодрать.