Батарейка (СИ)

- Какой долг? – удивился я.

- Ну, как же. Ольсарий нас выхаживает, учит, лечит. Ты даже не представляешь, насколько больных и изуродованных младенцев он умудряется спасти и сотворить из них крепких и здоровых котят. Он богатый человек, но благотворительностью заниматься не обязан. Когда мы взрослеем, начинаем ему служить и выполнять его поручения – долг начинает списываться. Так что обычно при уходе остаётся либо небольшая сумма, либо вообще ничего. Ольсарий ведёт дела честно, он говорит, что честность – основа для преданности. И он прав.

- И многие его захотели покинуть?

- Немногие, - честно признался Ургау, - нам не слишком уютно в Глинтии, где нас считают чем-то вроде диковинных зверюшек. Многие из наших старших так и живут в замке Ольсария – нашли себе Супругов, котята у них уже есть. А некоторые в Фэкор ушли, там и Семьи себе нашли. Пох, например, и Белоухий тоже… Да мало ли. Так что я не раб. Я воин.

- А это ты к чему?

- К тому, что Супружество со мной ничью честь не уронит.

- ???

- Экор нравится тебе. Экор нравится мне. Почему бы нам не завоевать его вместе, а?

Вот ведь котяра! Всё сразу и прямым текстом!!

========== Глава 86. Раненая память. Часть первая. ==========

POV Фехта.

До тринадцати лет моя жизнь была до неприличия счастливой и не омрачённой ничем, кроме случайных недомолвок слуг. Мой папа Дальвиний очень любил меня и моего второго папу – Фитци. Папа Фитци был такой красивый – картинка, те, кто его видел впервые – просто на месте замирали. А ещё он был тихим и скромным человеком, больше всего на свете любившим меня, папу Дальвиния и свои цветы, которые он выращивал в саду. Я больше никогда не видел таких красивых цветов. А папа Дальвиний любил свои книги и старинные документы, он вообще очень много знал и рано научил меня читать и писать. А ещё у меня с самого раннего детства стали проявляться способности Целителя и папа Фитци, очень много знавший о растениях вообще и зельях, которые можно из них приготовить, учил меня всему, что знает.

Только лет в семь я стал понимать, что мои папы не совсем обычная Семья, что они не заключали между собой брака и что родители папы Фитци совсем не Благородные Маги, а простые, хоть и очень богатые купцы. Дедушка Рахен, папа папы Фитци, иногда приезжал к нам в замок, привозил всем богатые подарки, только вот всегда с такой грустью смотрел на папу и на меня, словно предчувствовал все грядущие наши неприятности. Он очень любил нас, дедушка Рахен, и я рад, что он умер, так и не узнав о смерти моих родителей и не увидев меня в рабском ошейнике. Он умер внезапно – просто остановилось во сне сердце – именно в тот момент, когда всё у нас было хорошо, и ничто не предвещало беды. Другой дедушка – Караги - отличался более скверным характером, с выбором сына он так и не смирился и в замок не приезжал никогда. А когда папа Фитци ездил к нему в гости – он любил обоих своих родителей, то всегда возвращался грустный и расстроенный, хоть и старался не подавать виду.

Я видел своего второго дедушку всего три раза в жизни. Первые два раза – когда ездил к нему в гости вместе с папой, и, как ни странно, суровый и вредный старик отнёсся ко мне более чем ласково. Даже пригласил приезжать ещё. Но ещё не получилось. А третья встреча с дедом Караги состоялась при таких обстоятельствах… Но об этом позже, лучше обо всём по порядку.

Годам к двенадцати я уже всё прекрасно понимал про своё происхождение – понимал, что мои папы просто не могли заключить брак – ведь не может же Благородный Маг вступить в брак с простецом. И гадкое словечко Неполнородный, относящееся ко мне, я тоже слышал. Конечно не в замке, упаси Небеса. Слуги и Стража в нашем замке были очень преданы папе Дальвинию и привязаны к папе Фитци. Они никогда не позволяли себе ничего лишнего ни в глаза, ни за глаза, и называли меня только Молодой Господин, и никак иначе.

Но вот во время редких поездок в гости мне приходилось слышать всякое. Нет, в глаза никто ничего не говорил, да и не отпускал нас папа Дальвиний из замка без сопровождения, а Стражники в случае чего сначала башку снесли бы оскорбителю, а потом стали бы разбираться, что да как. Но гадкие шёпотки за спиной ещё хуже.

И ещё, в свой последний приезд к дедушке Караги я стал невольным свидетелем его разговора с папой Фитци. Дело было глубокой ночью, днём я был на ярмарке с братьями папы – Таросом и Марги – они тоже очень хорошо ко мне относились и потом… потом они пытались меня спасти. Но не смогли. Я их не виню. Кто из простецов сможет пойти против решения Великого Господина? Тем более, что им самим потом пришлось податься в бега, спасая свои жизни и жизни своих близких, ибо правосудие Великого Господина слепо в своей беспощадности. Так вот, я получил на ярмарке кучу новых впечатлений, увидел много диковин, привезённых купцами из Фэкора и с Островов, так что заснул, едва коснувшись головой подушки. Но ночью, как водится, меня разбудил зов природы, да и пить захотелось. Так что я отправился на кухню с заходом в укромное место, куда всякий ходит на своих ногах. А комната дедушки Караги была как раз рядом с кухней. Сейчас я понимаю, что дедушка Караги не посещал нас в замке не столько из вредности, сколько потому, что много лет мучился болями в суставах, он не мог ни передвигаться верхом, ни ехать в повозке – только на носилках, которые носили здоровенные рабы из Южных Степей Глинтии. И ещё он постоянно мёрз – вот и выбрал себе самую тёплую комнату в доме – рядом с кухней. А ещё он ворчал, что Рахен зря терпит столько лет такую немощную развалину, если можно отправиться на рынок и купить молодого понятливого раба. Но дедушка Рахен уважал и любил своего Супруга, так что всё время отшучивался по этому поводу. А я мечтал, что смогу изготовить такой отвар, который вылечит дедушке все больные суставы. К сожалению, эта болезнь не поддавалась магическому исцелению. После лечения наступало облегчение, но потом всё возвращалось.