Виктор Мурич - Путь голема (СИ)

Она схватила рыбин, ополоснула их напоследок в быстрой воде и двинулась к костру. Я остался на берегу один.

– Вот и поговорили, – вздохнул я. – Содержательно, с пользой и по существу… В ней словно черт живет.

В связи с предстоящей трапезой я решил привести себя в порядок. Оставив одежду на берегу, я, героически хлопнув себя резинкой трусов по животу, полез в воду. Охая и ахая от ледяной воды, я зашел почти по колени. Под клацанье зубов пришла мысль о вреде водных процедур перед едой и трудности излечения воспаления легких в местных условиях. А тут еще кто-то перепутал большой палец правой ноги с потенциальным обедом и вонзил в него острые зубки. Попытка пнуть нахлебника привела к тому, что потеряв равновесие, я рухнул в воду. Словно ожидавшее этого течение подхватило меня сильной рукой. Я и опомниться не успел, как оказался посреди реки, в окружении пенных барашков. Ноги до дна не доставали. Течение такое, что… Впрочем я способен уподобиться Титанику без какого-либо течения. Пловец из меня никакой.

– Помогите! – завопил я удаляющемуся костру. – Тону!

Но никто не услышал жалкого булькания. Дайла вычитывала Прыща за никудышные вертела. Тимоха и Лиля ворковали у костра. Ильич задумчиво рассматривал вершины гор.

Замелькали, ускоряясь деревья, и костер скрылся за изгибом реки. Ледяная вода скрючила ноги. Холод и страх овладели мной. Барахтаясь по-собачьи, я орал и выл, стараясь удержаться на поверхности. Словно издеваясь, река отвешивала мне пенную пощечину одну за другой.

Обламывая ногти, я уцепился за мелькнувший мимо камень. Похожий на острие меча, отполированный быстрой водой он спасительным островом застыл посреди бурной воды. Крошечный островок шанса на жизнь. Полтора метра высота лезвия. Метр ширины и около полуметра толщины. И многочисленные зазубрины на лезвии.

Впиваясь окровавленными пальцами в трещины, я сантиметр за сантиметром освобождаюсь из оков водной стихии. Вот и ноги от судороги отошли.

Обезумевшей мартышкой я выцарапался на острие.

– Вот это угораздило помыться, – пробормотал я белыми губами, осмотрев диспозицию. – Умывальник был неправ. Лучше сдохнуть от грязи, чем такая гигиена. Не тому учите Корней Иванович.

До берега, что влево, что вправо метров пятьдесят. Да какая разница, для меня что пятьдесят, что километр – все едино. Рожденный ходить, тонет быстро. Жаль нет повода сказать спасибо школьной физкультурнице, так и не нашедшей своих сил и моего желания освоить бассейн. Пригодились бы мне сейчас ее уроки.

– Кто такой Корней Иванович? – поинтересовался нежный девичий голосок. Судя по акценту, гостья из Прибалтики.

– Ну, из маминой, из спальни…

– Твой отец?

– Да ты что!

– А кем была твоя мать?

– Да что ты себе позволяешь?!!

– А как ее звали? – вкрадчиво поинтересовался голос.

– Катерина Федоровна.

– Ты лицо ее помнишь?

– Да иди ты! – добавив пару крепких словец, я завертел головой в поисках обидчика. Но кроме камня в моих объятьях и гудящего потока воды вокруг никого не было.

– Вспомни ее лицо. Вспомни, как она наклонялась и целовала тебя перед сном. Ни один человек этого не забудет. Вспомни, как тебя наказывали за разбитое мячом соседское окно. Вспомни любимую игрушку, в обнимку с которой засыпал. Вспомни, как ты встречал пришедшего с работы уставшего отца. Кем он был?

– Водитель.

– Водитель чего?

– Просто водитель.

– Что он водил? Грузовик, такси, поезд? Что? Вспоминай!

– Он был водителем! – закричал я. – Просто водителем. А мама учительницей русского языка.

– В твоей школе?

– Н-н-незнаю. Нет. Нет.

– Ты жил в большом городе?

– Нет.

– Маленьком? – голос давил все сильнее и сильнее.

– Да. Поселок городского типа.

– Там ведь была всего одна школа? Полы посыпала тертым парафином техничка, и вы потом разгонялись и скользили по коридору. И хохотали, сооружая кучу малу. А дома ждало наказание за сальные пятна ша штанах.

– Н-наверное. Зачем посыпала?

– И твоя мать была преподавателем русского языка в школе. Школа у вас одна, и она там не преподавала. Так?

– Да чего ты от меня хочешь?! – закричал я невидимому собеседнику. – Чего ты добиваешься. Я сижу на скале посреди реки и отвечаю на дурацкие вопросы. И почему я вообще должен на них отвечать?

– Мне ты ничего не должен. Ты никому ничего не должен.

– Это как?

– Должен может быть человек. Ты нет.

– Да пошла ты! – Адрес и направление моего посыла были точны и однозначны. – Я человек! Обыкновенный человек!