Виктор Мурич - Путь голема (СИ)

На меня сверху вниз пристально смотрит Дайла. Сквозь одежду я чувствую тепло ее тела, и кажется даже отголоски сердечного ритма – своей частотой говорящего о беспокойстве хозяйки. Сквозь весенний загар нерешительно проглядывают крошечные веснушки, а кончик носа перепачкан землей. Белеет на щеке шрам, словно русло пересохшей реки. Замусоленная повязка сползла набок и волосы свободным водопадом стекают мне на лицо. Они пахнут травой и ветром. Я легонько дунул, чтобы разогнать их. Дайла неожиданно для меня умиротворенно улыбнулась и крепко зажмурилась.

– Ты чего? – шепотом спросил я.

– Детские мечты вспомнила. Маленькая дочь Приближенного всегда хотела быть женщиной бога, – прошептала девушка, открывая глаза. – Хотела быть не только солдатом и помощником, но и богом для бога. Чтобы в его глазах видеть всегда только себя. Чтобы на его губах было только одно мое имя… Я была уверена что так и будет. Мне и мама так говорила. А отец только смеялся. Он тогда совсем другим был. Радоваться умел, играть со мной в прятки любил. Это сейчас я понимаю, что любая детская игра была тренировкой, а его внимание не только проявлением любви но и желанием подготовить соратника. Прятки – умение прятаться и бесшумно передвигаться даже в полном сушняка лесу, когда лишь торчащие корни да воздух являются опорой для ног. Ловки – быстрота движения, умение неожиданно перехватить противника. Канатки – координация и точность. Перышки – умение метнуть нож во врага из любого положения руководствуясь лишь чутьем. Угадайки – чутье лжи и мыслей врага. Большинство моих умений родом из детства. – Она вздохнула. – Хорошо, что тогда я ничего не знала о будущем. Иначе возненавидела бы игры и не дожила до твоего прихода.

Ее дыхание обжигает и манит. Наверное, единственное о чем сейчас жалею, это то, что тело мне не подвластно, и я не могу коснуться рукой порозовевших щек и налившихся кровью губ.

– Мы блуждаем в поисках счастья с задранной вверх головой, пытаясь разглядеть его в чистых небесах. Так можно блуждать жизнь и уйти одному. Иногда стоит опускать взгляд к грязи под ногами. В ней прорастают зерна счастья. Они потребуют усилий и труда, но сладок будет плод.

– Димыч, это Ильич тебе рассказал? – поинтересовалась, хитро прищурившись Дайла.

– Что рассказал?

– Не прикидывайся, – фыркнула она. – Ты только что процитировал богов. Слово в слово. Они любили такие странные не то поговорки, не то притчи. Мне отец много их пересказывал. Скажи, ты специально ее выучил для подобного момента?

– Какого еще момента? – Я потихоньку начинаю злиться, потому что из меня делают дурака, а я даже не понимаю о чем речь. – Эту, как ты выражаешься поговорку, я только что придумал. Взял и придумал. Ты своей тушей передавила мне какую-то очень важную артерию, крови в мозг стало поступать меньше вот и полезли глупости. К чему сразу богов приплетать?

– Так у них без ведома богов даже мухи не спариваются, – хихикнул ушастый Прыщ. – Правда, Тимошенька?

– Не ценишь ты Прыщик свое здоровье, – сонно вздохнул Тимоха. – Ни капельки не ценишь. Щебечи пока…

– Я хотела сказать… сказать, что я… что ты… что мы, – влажно заблестели обидой глаза Дайлы. – Я тебе сокровенное рассказала… А ты… Ты меня тушей назвал.

Мне на лицо что-то капнуло. Вот те на. Сюрприз на сюрпризе. То она врагов в капусту крошит, то слезы по пустякам роняет. Ну как их после этого понимать.

– Да, Димыч, такое оскорбление она тебе никогда не простит, – подлила масла в огонь Лиля.

– Да какое еще оскорбление? – со злостью крикнул я. – Что ж вы загадками говорите?

–Не расстраивайся Дайла, – успокаивающе сказала Лиля. – Этим невежам никогда не понять тонкостей женской души. У тебя фигурка что надо. Никого не слушай.

Дайла солидарно всхлипнула и сердито на меня зыркнула.

Да, день сегодня не удался, зато я покатался на самой нереальной в мире карете на гравитационной или еще какой подушке, запряженной шестеркой могучих белоснежных лошадей. Это единственное что радует меня на текущий момент.

–

– Да здравствует стеклянный город? – изрек Прыщ, оглядывая тусклые стеклянные стены и слабо светящийся потолок.

Он первым нарушил царящее в комнате молчание.

– Хрустальный город, – поправила Дайла.

– Да мне без разницы. У нас из такого хрусталя водочные бутылки делают. И содержимое в них куда веселее, чем ваш мерзкий город вместе с вашим Императором.

– Император не наш! – холодно обронила Дайла. – Никогда так не говори.