Виктор Мурич - Путь голема (СИ)

Сборщик податей гнусаво заквакал, тыкая в Ильича пальцем.

– Все хорошо, – не поднимая глаз, зашептал Ильич. – Ему понравилось украшение на моей руке. Отдаем и тихо уходим. Они не при исполнении, просто зашли перекусить. Сборщики податей не хотят, чтобы их отдых портили солдаты с их нудным разбирательством. Всех устраивает такой ход событий?

Мы молча кивнули и Ильич начал снимать с руки часы. Он квакнул, протягивая дорогую игрушку вымогателям не при исполнении.

И тут Прыща прорвало. Покрасневший не в силах больше терпеть он захохотал на всю таверну, раз за разом ударяя ладонями по столу. Мужчины в плащах вздрогнули, а наблюдавшая за происходящим хозяйка уронила полный поднос. Полетели во все стороны черепки и брызги пива.

– Ой, не могу! – простонал он сквозь смех и ткнул пальцем в сборщиков податей. – Жабий хор налоговой полиции. Оборжаться можно. Они сейчас с нас декларацию о доходах востребуют. – Прыщ кривляясь нараспев заквакал. – Ква-хвак-квааак-квукк-чааак.

Хозяйка охнула и неожиданно быстро для своего телосложения спряталась за стойкой. Знакомый крестьянин спрятал в бороде улыбку и, прихватив со стола кружок колбасы и кружку, поднялся наверх.

Ильич поперхнулся и закашлялся. Дайла дернулась и чуть не грохнулась с лавки. Побелевшие рыбаки гурьбой повалили к выходу. Не прошло и минуты, как таверна опустела. Остались лишь мы и люди в плащах.

– У меня что-то с голосом не так? – оглядел опустевший зал Прыщ. – Они решили, что у меня нет голоса?

– Скорее ума, – вслед за сборщиками податей Дайла обнажила меч. – К бою!

– Да что происходит? – недоуменно оглядывает нас Прыщ.

– Ты послал их так далеко, что мне даже неприлично говорить это вслух, – хмуро изрек Ильич. – Теперь будут проблемы. А могли бы просто уйти.

– Да я же просто квакал, – перепугался Прыщ. – Я, шутя, квакал. Как я мог что-то сказать?

– И проквакал ты одно из самых вульгарных ругательств нашего мира. Причем проквакал в адрес сборщиков податей. Они к такому не привыкли.

Тимоха с фламбергом стал рядом с Дайлой. Жаль, что мой меч остался в телеге.

Ильич, вставая из-за стола, что-то затараторил на местном языке. Он часто прикладывает руки к груди и кланяется. Его лицо полно раскаяния.

– Оружие опустите, – шепнул он нам. – Будем договариваться.

Один из мужчин ткнул пальцем в Прыща, и красноречиво провел ладонью по горлу.

– Можете не переводить, – попятился назад перепуганный Прыщ.

– Может, действительно отдать тебя сборщикам податей, – не оборачиваясь, сказала Дайла. – Решим две проблемы одним махом.

– Ну, допустим, одну проблему я знаю. А какая вторая? – Прыщ пятился до тех пор, пока не уперся спиной в стену.

– Вторая проблема это ты, – Дайла на мгновение обернулась и одарила трусишку улыбкой. – Ладно, не суетись. Шучу. Никто тебя не отдаст.

– Ни в коем случае, – подтвердил Ильич. – Это недопустимо!

– Будем драться! – решительно поднял меч Тимоха.

Неожиданно за спинами сборщиков податей появился знакомый крестьянин. Я даже не заметил, как он спустился с лестницы. Подмигнув нам, он с размаху огрел двух противников тяжелой лавкой. Третий успел лишь замахнуться мечом, как получил от Дайлы в челюсть и вырубился. Крестьянин удовлетворенно осмотрел лежащие на полу тела и что-то сказал.

– Он говорит, что давно об этом мечтал. Эти кровопивцы забирают у него большую часть урожая, а ему нужно кормить жену и шестерых детишек. Сборщики податей повесили его брата, за то, что он не хотел отдавать последнее, – перевел Ильич.

– Какой ужас, – захлопала ресницами Лиля. – Его так угнетали.

Крестьянин произнес короткую речь, улыбнулся, похлопал меня по плечу и направился в сторону двери.

Ильич переглянулся с Дайлой.

– Димыч, он пожелал тебе удачи, – сказала Дайла, удивленно глядя вслед крестьянину. – Он сказал, что ты великий воин и тебя ждут великие дела. Он сразу это понял, как только встретил тебя в лесу. Поэтому и помогал. И еще сказал, что ты забавно изображаешь лося. Насчет лося я не поняла…

– Как, по-вашему, будет – удачи друг? – повернулся я к Дайле.

– Красшене крираши.

– Красшене крираши, – крикнул я вслед крестьянину.

Стоя на пороге, он обернулся и, прижав, правый кулак к сердцу поклонился.

– Это невозможно, – озадаченно сказал Ильич. – Так приближенные приветствовали богов.

– Может, он потомок приближенного и почувствовал в Димыче дремлющего бога.

– Нечего ему там чувствовать… – сказал Ильич и осекся. – Я хотел сказать, что маловероятно, чтобы потомок что-то почувствовал… Впрочем, это неважно.