Виктор Мурич - Путь голема (СИ)

Один из кожаных мундиров подошел вплотную, ткнул меня алебардой в грудь и что-то спросил. Выпячивая глаза, я замычал так, что слюна потекла на подбородок. Тыкая пальцами в уши, и неистово вертя головой, я пытался объяснить, что я глухонемой. Брезгливо оглядев мой пропитанный пылью рваный джинсовый костюм, солдат рассмеялся и, повернувшись, что-то сказал напарнику, и они захохотали вдвоем. Крестьянин подобострастно захихикал и посеменил к телеге. Глаза солдат жадно заблестели. А когда крестьянин из-под мешков извлек пятилитровую бутыль с мутным содержимым, их лица озарились улыбками. Один из солдат ухватил емкость, а второй внезапно пнул меня рукоятью алебарды в живот. Не ожидая такого подвоха, я сложился пополам от боли и, стараясь не издать ни звука, опустился в пыль. Солдаты захохотали еще громче и, прихватив бутыль, удалились в том направлении, откуда пришли.

Как только солдаты скрылись из виду, крестьянин подскочил ко мне и помог взгромоздиться на телегу. Примостив под голову рваную куртку, он обнадеживающе улыбнулся. Мне ничего не остается, как улыбнуться ему в ответ. По-видимому, он меня спас. Скорее всего, это был обычный патруль, регулярно взимающий мзду с проезжих.

Телега тронулась и вскоре мои мысли подтвердились. Лес закончился. До горизонта простилалась зеленым морем травы степь. Из-за поворота дороги показалась широкая река и перекинутый через нее хрустальный мост. У покривившейся сторожки, окружив знакомую бутыль и размахивая кружками, о чем-то шумно спорило несколько солдат. Среди них были и наши знакомые. Устроив поверхностный досмотр, нас пропустили на мост вне очереди. А очередь была немалая. Несколько обозов, телег по пятнадцать в каждом стояли у кромки леса поодаль от дороги, а их содержимое валялось в пыли. Погонщики стояли в стороне и молча наблюдали, как солдаты не торопясь, досматривают груз.

Наверное, я уже два раза обязан жизнью попутчику. Без него я бы в жизни не пересек этот мост. Вариант вплавь я даже не рассматривал, так как совершенно не умею плавать.

Дорога медленно идет вверх. Противно скрипят колеса. Кляча натужно тянет груженую телегу.

Крестьянин указал рукой вперед. На перекрестии широких дорог примостилось крепкое двухэтажное бревенчатое здание с деревянной лосиной головой на коньке. Роскошные рога покосились от времени, а окна не мылись, наверное, лет сто. Двор забит телегами и мерно жующими лошадьми. Между таверной и подсобными сарайчиками мечутся несколько подростков нагруженных снедью. Таверна больше похожа на маленькую крепость, чем точку общепита. Узкие окна с тяжелыми ставнями. Стены сложены из толстых бревен и вровень с плечом обложены камнем. Ограда – частокол заостренных кольев, с усиливающими подпорками со стороны двора и бойницами. Массивные ворота, оббитые железными полосами, гостеприимно распахнуты. Две кучи навоза грозными стражами застыли по бокам, заманивая мух.

Я жестами спросил у крестьянина, зачем все эти укрепления. Как ни странно, но он меня понял. Морщинистое от забот, а не от возраста бородатое лицо растянулось в улыбке. Он интернациональным жестом щелкнул себя по горлу и замахал руками, словно бил кого-то.

– Ого, – с уважением сказал я, оглядывая питейную крепость. – Видать хорошо здесь пьют и знатно дебоширят, раз принимаются такие меры самообороны. Надеюсь, сегодня у них похмельный день и эксцессов не будет.

Загнав транспортное средство в дальний угол двора, крестьянин громко свистнул. Из сарайчика высунулась патлатая голова и приветственно кивнула. Вслед за головой появилось богатырского склада туловище. Ухватив подмышки пару мешков с телеги, оно лениво поплелось обратно в сарай.

Крестьянин дернул меня за руку и потащил ко входу. Мы только поднялись на крыльцо, как тяжелая дверь распахнулась, и мимо нас с жалобным кваканием пролетело тело, оставляя за собой крепкий сивушный аромат. Пьянчужка грохнулся прямо в лужу посреди двора, потревожив сон пятнистого борова.

Глядя на крупную потную тетку в засаленном переднике и накрученным в виде чалмы платком на голове я оробел. Она сердито проводила взглядом свою жертву и вытерла руки об расшитый райскими птицами подол халата.

Крестьянин довольно захохотал, получил подзатыльник и захохотал еще громче. Тетка, по-видимому, хозяйка заведения, филином заухала вслед.

Ухватив под руку, крестьянин потащил меня в гостеприимно распахнутую дверь.

Таверна встретила нас запахом готовящейся пищи, спиртного, пота, и многоголосым пьяным гомоном. Проникающего через узкие грязные окна света с трудом хватает, чтобы рассеять царящий в помещении полумрак. Зыркают из темных углов подозрительные рожи. Тискают молодые купчишки потрепанных девок, а те радостно взвизгивают. Из под стола выглядывают чьи-то босые ноги. Обувь или проиграл, или пропил или просто сперли, воспользовавшись временной нетрудоспособностью.