Валерий Пылаев - Горчаков. Лицеист

Да уж. Учиться мне еще и учиться. И шансов против взрослого Одаренного немного… Да что уж там – вообще никаких.

Имени секунданта я так и не запомнил: рослый темноволосый парень передал, что его сиятельство князь Воронцов требует сатисфакции, – и поспешил удалиться. Видимо, быстро сообразил, что с деда станется вышвырнуть его из усадьбы. Так что отдуваться приходилось нам с Костей.

– Шиш тебе, а не дуэль! – Дед выставил вперед руку, сложенную в незамысловатом исконно русском жесте. – Понял, свиненыш?

В гневе Горчаков-старший мало походил на почтенного господина дворянской крови. Скорее в нем появлялось что-то от богатыря с картин прошлого века: такое же кряжистое, могучее, рвущееся из-под толстого махрового халата, с которым дед не расставался даже летом. Он велел брить себя каждое утро, но и без усов и бороды вид имел суровый, если не сказать грозный. Наверное, из-за кустистых бровей, соперничавших по густоте с остатками шевелюры и бакенбардами.

– Милостивый государь… дедушка, – осторожно заговорил Костя, – ты бы полегче, что ли…

– Полегче?! Да ты что, не видишь, что этот дурак задумал?

Мне показалось, что я даже слышу, как Костина защита тихонечко трещит, проминаясь. От деда исходила такая силища, что будь Воронцов здесь – сам наверняка принялся бы извиняться, каясь во всех мыслимых и немыслимых прегрешениях.

– Ваше сиятельство… Александр Константинович!

Из-за Костиного плеча выглянул уже знакомый мне Колычев. Отставной титулярный советник, похоже, оказался в курсе дел чуть ли не раньше нас всех.

– Понимаете, Александр… не может… отказаться, – промямлил он, теребя воротник. – Весь высший свет тут же узнает, и даже вы…

– Ты мне, Сергей Иваныч, не говори, чего делать. – Дед снова грозно сдвинул брови. – Я и сам с усам. Сашку под замок, а Воронцова скажу гнать… Дуэлянты нашлись!

– Это невозможно, – подал голос я. – Если я откажусь от поединка – последствия не заставят себя ждать. И затронут весь…

– Цыц! Ты вообще молчал бы, – проворчал дед – впрочем, уже без особой уверенности. – Мал еще.

– И все-таки Саша прав. – Костя вздохнул и рукавом вытер пот со лба. – Вызов был передан по всем правилам, и отказ оскорбит не только Воронцовых, но и все рода. Разумеется, об этом не объявят открыто – но нас с Мишей перестанут приглашать… И рано или поздно меня попросят из Госсовета. Никто не станет иметь дела ни с одним из Горчаковых.

– Ну что, доволен? – Дед снова повернулся ко мне. – Смотри, во что ты нас втянул!

– Никто не обязан отвечать за мои поступки. – Я пожал плечами. – Это касается только меня и Воронцова.

– Тьфу ты… заладил, – отозвался дед. – Никто не обязан… Только его касается. Честь дворянскую защитить решил?!

– Дед…

– Сто лет как дед! Знаю я, чего там у вас с князем вышло… И что за меня, старого, заступился – тоже знаю. Есть в тебе горчаковский дух, Сашка… – Дед посмотрел на меня уже почти без злобы. – Да толку-то с него будет, если Воронцов тебя прибьет?

– А это вообще обязательно? – поинтересовался я. – Если меня просто ранят…

– Я могу драться вместо Саши. – Костя подался вперед. – Он несовершеннолетний и имеет право просить защиты у старшего в роду.

– Это почти то же самое, что отказаться от поединка, ваше сиятельство, – раздался голос за спиной. – Дуэльный кодекс не содержит прямых указаний на этот счет, но мы все знаем примеры, когда драться выходили юноши пятнадцати или даже четырнадцати лет… Увы, наши деды взрослели куда быстрее.

Андрей Георгиевич, до этого молча подпиравший стену широченной спиной, шагнул вперед. И я на мгновение испытал что-то вроде страха из детства – настолько жутко выглядел одноглазый бритый дядька с огромными усами, вся правая половина лица которого напоминала один сплошной рубец.

Даже Костя не знал, откуда взялся страшный ожог, – а я уж тем более. Мы с Андреем Георгиевичем будто существовали в разных мирах. Я слышал, как его называли «ваше благородие» или «барон». Знал фамилию – Штольц – и то, что деду служил еще его отец. Мне не приходилось видеть Андрея Георгиевича в мундире, однако выправка выдавала в нем то ли вояку, то ли полицейского в отставке. Не случайно он ведал охраной усадьбы… а может, и вообще всей службой безопасности рода – я никогда особо не интересовался.

А стоило бы.

– Да нету никакого кодекса! – рявкнул дед. – Где написано? Государыня императрица узнает – с обоих шкуру спустит и разбираться не станет.