Валерий Пылаев - Горчаков. Лицеист

Я открыл дверь на улицу и на мгновение испытал облегчение, не увидев черной «Волги» напротив входа. Вот только моя радость оказалось преждевременной: зловещая «баржа» лишь сместилась метров на пятьдесят вправо – похоже, все-таки уезжала на ночь, – но окончательно свой пост так и не покинула. Затемненные стекла блестели на солнце, и я не мог увидеть, есть ли кто внутри.

– Ты идешь? – Костя обернулся и замедлил шаг. – Саш?..

– Иду.

Я тряхнул головой, отгоняя ощущение чужого взгляда, но оно оказалось прилипчивым. Будто кто-то снова «зондировал» меня. Как Ольга Михайловна… только изящнее – и при этом куда успешнее. Уж не знаю, что успела заметить она, зато этот явно увидел вообще все. И закрыться я бы не смог, даже если умел бы.

Круче, чем пятый магический класс? Елки…

Таинственный шпион «отпустил» меня, только когда мы вышли за ограду на Литейный. Костя вполне бы мог проигнорировать указатель «служебный въезд» и проехать внутрь, как Воронцов, однако не стал хамить. Дед всегда говорил, что скромность – чуть ли не важнейшая добродетель дворянина, и брат умел закрутить гайки своему тщеславию.

Но уж точно не в том, что касалось машин.

Припаркованная в полусотне метров от ворот «Чайка» цвета слоновой кости блестела так, что становилось больно глазам. Огромная, роскошная, с вытянутыми задними крыльями, похожими на рыбьи хвосты, она казалась громоздкой и медлительной – но только на первый взгляд. Спрятавшийся за хромированной решеткой радиатора двигатель на трассе вполне мог бы угнаться и за спортивной «Волгой», и даже за «Понтиаком».

– Ты чего так вылупился? – усмехнулся Костя, закидывая мешок с моим барахлом куда-то назад. – Будто в первый раз видишь.

– Да блин… – Я устроился на скрипнувшем кожей сиденье. – Хороша бричка.

– А то. – Костя хитро улыбнулся. – За руль хочешь?

– Да!

– Балда. У тебя даже прав нету.

– Шутник… – насупился я. – Как будто раньше это кому-то мешало.

– Раньше было раньше. – Костя вздохнул и воткнул ключ куда-то под руль. – А теперь тебе до седой бороды не светит. Дед суров – но он дед.

– Угу, – буркнул я. – Ладно, поехали… на казнь.

«Чайка» зарычала, развернулась и неторопливо покатилась по Литейному. Первые минут десять я просто пялился в окно. Будто заново открывал город, в котором прожил всю жизнь… а я ведь уже тысячу раз видел все это. Каждую вывеску. В центре Питера чуть ли половина магазинов, заведений и контор вели дела еще с прошлого века, так что в их названиях кое-где мелькали старые буквы: черные или золотистые «яти» и «еры» на белом фоне, иногда на нескольких этажах разом.

Только вот этих, на углу Забалканского, раньше не было. Или вывеска переползла чуть ближе. Или еще недавно цвет у нее…

– Эй, Сань, ты чего? – Костя чуть притормозил. – Опять голова?

– Да не. – Я сполз по сиденью, устраиваясь поудобнее. – Нормально. Слушай… а чего Бельская говорит, что обо всем этом никому рассказывать нельзя? Ну, типа, тайна?

– Да не то чтобы прям тайна. – Костя включил поворотник. – Но сильный Одаренный – это всегда событие. Только если по-настоящему сильный. Раньше бы ты класс десятый-одиннадцатый после лицея получил, а четырнадцатый вообще всем дают… но это так.

– Ага, – кивнул я. – А теперь у меня какой?

– Никакой. – Костя улыбнулся и перебрал руками, вращая обтянутый кожей руль. – Пока учебу не закончишь – фиг тебе, а не магический класс. А чисто по диаграмме – ну, на восьмой, как у меня, потянет. Или даже на седьмой.

Вроде вспоминаю, хоть и местами туго. Четырнадцатый – можно сказать, бездарь. Десятый после лицея – слабенько, хотя уже кое-что. Восьмой в Костины двадцать пять – неплохо, а в мои шестнадцать – совсем круто… конечно, если осилить аттестацию, что пока в принципе невозможно.

Но и это все равно не пятый, как у Ольги Михайловны. А есть ведь еще круче… Впрочем, высшие магические классы – удел наследников княжеских родов. И то не всех – и уж точно не сразу.

– А дед?.. – на всякий случай уточнил я.

– На покой уходил на третьем, – отозвался Костя. – А сейчас – кто ж его знает. Может, уже и второй бы потянул. Да толку-то…

– Сильно. – Я прикинул в уме свои перспективы. – Ты говорил, что и я через двадцать лет…

– Да ты погоди! Это же все те-о-ре-ти-чес-ки, – проговорил Костя по слогам. – А как оно будет – сейчас все равно не поймешь. Так что пока не высовывайся… И с Воронцовым больше не связывайся, понял?

– И чего это не связываться? Вроде…