Марина Ноймайер - Хранительница небес

В глазах снова застыли слезы, и мне пришлось тряхнуть головой. Это прозвучало так безумно трогательно, но я не могла поступить в точности как Лео, пусть теперь и понимала его чувства в тот момент. Ситуации практически идентичные. Если бы я знала, где он находится, ломанулась бы к нему моментально и никто и ничто не помешало бы мне. От состояния беспомощности мне хочется кричать и рыдать.

Подперев голову рукой, я напряженно пытаюсь найти другую тему для разговора, чтобы мои мысли и дальше не втягивало в тот зловещий водоворот.

– Ты что-нибудь слышал об Ордене? – интересуюсь я.

– Да, вчера вечером. Хотел рассказать тебе сразу, как проснешься. – Я поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом. – Табула появилась снова. Так же внезапно и необъяснимо, как и исчезла.

И впервые за эти дни я облегченно выдыхаю, откидываясь на спинку стула. Ну хоть на этом фронте я преуспела.

– Это спасло портальные картины, – хриплю я, мысленно вычеркивая один пункт из списка проблем. Если бы и с Табулой что-то пошло не по плану, я бы завыла.

Когда Табула исчезла здесь, в настоящем, сила картин, служивших порталами для путешествий во времени, стала неумолимо таять на глазах. Чем дольше Табула оставалась без вести пропавшей, тем быстрее теряли силу картины. Я действительно рада, что это разрушение удалось остановить. Даже думать не хочу, что произошло бы, если бы я и это запорола!

– Я еще не сообщил Ордену, что ты вернулась, – сообщает Пауль. – Но теперь, когда Табула на месте, Рубины в любом случае ждут тебя. Пару дней мы, конечно, продержимся, пока ты будешь оставаться в квартире и не высовываться, но потом придется с ними связаться.

Камень, только что свалившийся с моей души, снова мертвым грузом опускается мне на грудь.

– Спасибо за это, но мы должны рассказать им. Они должны знать, что случилось с Лео. А потом мы подумаем, как со всем этим разобраться.

Причем… вполне возможно, что судьба Лео сейчас полностью зависит от решения Ордена. И эта мысль не дает покоя. Мне невольно вспоминается разговор, который мы с Лео вели в моей постели несколько дней назад. Строили теории, что у профессора Киппинга есть шпионы в прошлом и он намеренно утаивает от нас львиную долю информации. Неоднократно возникали ситуации, когда он владел информацией, которую не смог бы получить, не имей он доверенных глаз и ушей в прошлом. Еще и тот серебристый блеск в его глазах, который я заметила, возвратившись с предыдущей миссии… Все это отнюдь не вызывало доверия. Я ничем не могла подтвердить свое предчувствие, но что-то мне подсказывало, что профессор Киппинг скрывает нечто большее, чем коллекцию произведений искусства на чердаке.

Я колеблюсь несколько мгновений, решая, доверить ли свои опасения Паулю и Лоре, но тут же осаждаю себя. Это всего лишь догадки. У меня нет никаких доказательств, что подкрепили бы мои слова. И лучше мне помалкивать до тех пор, пока я не буду уверена на сто процентов. Иначе я в очередной раз только встревожу своих близких людей.

Пауль внимательно разглядывает меня некоторое время, словно знает, что творится в моей голове, а затем кивает.

– Тогда я сообщу им, но буду настаивать, что тебе нужен хотя бы день отдыха. Вновь рассказывать все это Рубинам будет слишком утомительно для тебя, а ты и так выглядишь жутко истощенной.

Я закатываю глаза. Хотелось бы отмахнуться от чрезмерной заботы, но после вчерашнего я на самом деле чувствую себя разбитой. Вместо возражения из меня вырывается зевок.

Остаток дня провожу в постели, бездумно уставившись в стену. Пауль и Лора время от времени вертятся у моей двери: вероятно, хотели убедиться, что я все еще дышу. Но стоит мне прилечь, как усталость снова наваливается на меня, прогоняя сон, и весь оставшийся день я чувствую себя несчастной. Теперь, когда прошел первый шок, реальность набрасывается на меня с неумолимой и разрушительной силой.

Реальность без Лео.

Одиночество, завладевающее мной от этой мысли, заставляет меня покрыться холодным потом. Как бы я ни старалась отключить свою глупую голову, у меня не получается приказать собственному разуму прекратить мучения и избавить от самых отвратительных сценариев развития событий.

Что, если я больше не чувствую Лео, потому что он мертв?

Вцепившись пальцами в одеяло, я отчаянно пытаюсь отогнать эту мысль, но она жужжит в моей черепной коробке обезумевшим шершнем, кружит надо мной словно стервятник, злобно кричащий над своей добычей.