Владимир Марков-Бабкин - 1918 - Весна империи

Великая суббота.

Его божественное всесвятейшество архиепископ Константинополя – Нового Рима и вселенский патриарх Макарий II, сменивший на этом посту подавшего в отставку «по состоянию здоровья» Германа V, вел службу на церковнославянском и местном диалекте греческого языка, именуемом официально ромейским. Что ж, новые времена, новые реалии.

Я вот тоже усиленно учу ромейский, дабы иметь возможность общаться с подданными в Ромее. А заодно и итальянский учу, слишком уж плотные у нас стали отношения с возрожденной Римской империей, слишком уж большие амбиции и просто-таки гигантские деньги на кону. Novum Pax Romanum – не больше и не меньше. От Атлантики до Тихого океана, от Северного Ледовитого океана до Средиземного моря, Ближнего Востока и Святого града Иерусалима. Впереди Вторая мировая война, и мы к ней готовимся, сколачивая новый военно-экономический союз. Да и царственному тестю будет приятно, если я его уважу, разговаривая с ним на его родном языке. В общем, не помешает вдобавок к моему английскому, французскому и немецкому еще выучить и итальянский, благо бывшая принцесса Иоланда Савойская с удовольствием мне в этом помогает. Так что мы дома в один день говорим на русском, в другой на ромейском, а в третий – на итальянском. Легче уже то, что нам теперь уже нет необходимости говорить по-французски, как это было с нами в первый месяц, когда Маша еще плохо говорила по-русски, а я итальянским не владел совершенно. Надо ж было нам с молодой женой как-то общаться помимо постели?

Сегодня на службе в Святой Софии я один. Маша будет молиться в нашей домашней церкви во дворце. Да, нам всем остается лишь молиться и ждать, ибо срок уже вышел.

Все мои империи ждут наследника престола. И, конечно, жду я.

А беременность была очень непростой.

Молимся. Надеемся.

И, конечно, верим в медицину, хотя в этом времени она не дай бог. Не средневековье, но и не мой 2015 год. От Рождества Христова.

Конечно, я предпочел бы, чтобы Маша рожала на изолированном острове Христа в Мраморном море, но раз уж я в прошлом году разгромил осман, завоевал Константинополь и заявил о возрождении Ромейской империи, то надо соблюдать и внешний антураж – наследник должен появиться на свет в Порфире – реконструированном багряном зале Императорского дворца, роль которого пока исполняет бывший дворец Долмабахче, именуемый ныне Дворцом Единства.

Хотя, конечно, это даст новый толчок разговорам вокруг Откровения Иоанна Богослова. Как там кричал в Риме тот сумасшедший, что бросил бомбу в наш автомобиль? «Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного… И я увидел жену, сидящую на звере багряном… И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом… Горе, горе тебе, великий город! Рим – блудница вавилонская, вновь возрождается! Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть!»

Да, слишком уж нам благоволила судьба в прошлом году, чтобы у неокрепших умов не возникли подозрения, что дело тут слишком нечисто. Да так, что ого-го! Поражение Османской империи и провозглашение Ромеи. Небывалый и невозможный разгром немцев в сражении при Моонзунде, где Германия потеряла одиннадцать линкоров, не считая прочей мелочи. Другие победы на фронтах и в тылу. Постоянное и необъяснимое везение, мое и Маши, при многочисленных уже покушениях на нас, когда мы каждый раз оказывались невредимыми. Брошенная в нас тем безумцем-фанатиком бомба ведь тоже не взорвалась у нас под ногами! А тут еще в момент этих криков в Риме была толпа свидетелей в несколько тысяч человек. А Маша была к тому же в багряном платье и сидела на рыжей масти скакуне. И в тот день в Вечном городе была вновь провозглашена Римская империя! В общем, все одно к одному, готово дело – и пошло-поехало!

…По рядам пошло шевеление. Вынырнув из глубины своих размышлений, обнаруживаю, что начинается крестный ход, а значит, вслед за колонной священнослужителей мне предстоит идти впереди шествия мирян, пришедших на службу.

Выходим из врат древнего собора. Начинается крестный ход.

Впереди несут фонарь, за ним несут парой запрестольный крест и запрестольный образ Божией Матери. Далее идут двумя рядами, попарно, хоругвеносцы, певцы, свещеносцы со свечами, диаконы со своими свечами и кадильницами, за ними священники, младшие впереди. В последней паре священников идущий справа несет Евангелие, идущий слева – икону Воскресения. Завершает шествие вселенский патриарх Макарий II с трисвещником и крестом.