Владимир Марков-Бабкин - 1918 - Весна империи

Плеснув все же в бокал, встаю с кресла и распахиваю рамы. Холмы и горы противоположного берега уже четко очерчены предрассветной бледностью неба. Ни облачка. Тих Босфор. Даже силуэт какого-то судна словно замер на водной глади.

Затих древний Константинополь. Даже колокола церквей перестали звонить.

Час перед рассветом. Самый тоскливый час замершего в каком-то оцепенении времени. Ночь уже кончилась, а утро еще даже не началось.

Безвременье.

Штиль.

Даже волны не колышут водную гладь.

Отпиваю свой коньяк, мрачно глядя в предрассветную синь за окном.

Вот же ж беда суверенного самодержца – даже душевно выпить не с кем.

Нет, вот чего-чего, а поздравлений меня сегодня ждет великое множество, равно как и тостов со здравицами, а вот поговорить по душам мне не с кем. Так, чтобы по-настоящему. Как бывало в прежней жизни.

Нет у меня здесь друзей.

В будущем были, а вот теперь нет.

Не пить же мне с тайным руководителем моей тайной же службы Евстафием Елизаровым? Он и так знает слишком уж много. Да и с прочими.

А напиваться в одиночестве – это как бы моветон…

Да и не получается уж так напиться, чтоб что называется – по-свински. В Александра Третьего, видимо, пошел. В отличие от Ники, слабо берет меня алкоголь, хоть сколько ни пей.

Впрочем, не в пьянке дело вообще, просто хочется иногда посидеть и с кем-то душевно поговорить. По-мужски. Не хватает мне этого.

Я часто с какой-то душевной ностальгией вспоминаю ту нашу пьянку с Сандро, тогда, в императорском поезде, когда мы переезжали в новую столицу. Славный борщ под водочку я тогда собственноручно приготовил по дороге в Москву, и славно мы посидели с ним, с великим князем Александром Михайловичем, который был одновременно мне и двоюродным дядей и зятем.

Могли ли мы стать друзьями, насколько это вообще возможно в моей ситуации? Не знаю. Да и проверить невозможно. Взрыв трибуны на Кровавую Пасху унес и Сандро, и мать – вдовствующую императрицу Марию Федоровну, и многих других. Сотни и сотни людей, среди которых были и члены императорской фамилии, и глава правительства Нечволодов, и многие министры, командующие, губернаторы, и множество просто хороших людей из числа собравшихся на Красной площади в тот ужасный праздничный день. И лишь чудо или, если угодно, случайность уберегли меня от гибели в тот момент.

Опасная у меня работа. Ужасная работа. Работа, да.

М-да.

Новый обжигающий глоток коньяка, в котором нет вкуса.

Сегодня будет очень тяжелый для меня Большой императорский выход. Пасхальный. И праздничный во всех отношениях.

Сотни и тысячи поздравлений.

Торжества в обеих моих империях.

Надо будет заслушать Свербеева.

И Суворина еще.

И объехать легионы.

Офицерские собрания.

Чарки за здравие.

Как там Маша и новорожденные?

Мысли безо всякой системы перескакивали с одной темы на другую, не в силах задержаться ни на чем конкретном.

Из-за горы на противоположной стороне Босфора показалось солнце. Утренний бриз коснулся моих щек. Томление кончилось. Наступил новый день.

День перемен.

В дверь, своей фирменной дробью, тихо постучал Евстафий. Ну вот, начинается вам здрасьте.

– Да!

Камердинер бесшумно возник на пороге.

– Государь! Там к вам ее императорское высочество Ольга Александровна.

Удивленно приподнимаю бровь. А впрочем, чему тут удивляться?

– Проси.

Сестра появилась с шумом и в прекрасном настроении.

– Христос воскресе, Мишкин! Не разбудила?

Поднимаюсь ей навстречу.

– Воистину воскресе, Оленька! Нет, я пока не спал.

Мы похристосовались, и я пригласил ее присесть в кресло напротив.

– Бокал вина?

– С удовольствием. Позволю себе немного в честь такого праздника!

– Кагор?

– Нет, лучше красного сухого.

Наливаю в бокал сестре вина и обновляю у себя коньяк.

– Поздравляю, Мишкин! Здоровье Маши и ваших прекрасных детей!

– Спасибо! Пусть они будут счастливы и пусть на их долю не выпадают потрясения!

Мы чокнулись бокалами. Ольга отпила и с явным удовольствием посмаковала.

– О! Неаполитанское «Lacryma Christi»! Божественно!

Киваю.

– Да, «Слезы Христа». Тесть прислал партию бутылок лучших годов. Прямо, так сказать, со склонов Везувия. А ты что в такую рань?

Она усмехнулась.

– Закончилась всенощная в Святой Софии, Николай поехал домой проверить, как там спит наш Тихон, а я вот решила заехать к тебе, поздравить лично и осведомиться о том, как идут дела. Как счастливая мама себя чувствует?