Василий Криптонов - Первые искры

– Хорошо, хозяин.

Да уж… Тяжело нам придётся. Говорят, в дружбе мальчика и девочки обязательно кто-то один любит, а другой – тормоз. У нас, судя по всему, уникальная ситуация, когда сошлись два тормоза.

Впрочем, что мне за дело до её заморочек? Я ведь не собираюсь с ней жить. В её теле поселится моя сестра. Моя взбалмошная, неунывающая и невзрослеющая сестричка. Интересно, как это лицо выглядит, когда на нём расцветает улыбка? Могут ли эти глаза лучиться неподдельным восторгом, когда «Ура, братик вернулся из школы!»? Я подумал, что если вот это вот тело попытается повиснуть у меня на шее, я заору. Придётся привыкать.

– Не скучал? – возникла рядом со мной весьма довольная жизнью Талли. – Удачное утро! Заполучили рабыню за бесценок, да ещё и пару солсов мелочью. Жирный, конечно, сбрехал, ну да и Земля с ним, на жуликов не обижаются. Идём отмечать?

И Талли похлопала себя по бокам, чтобы в карманах зазвенели монеты.

Я посмотрел на Натсэ, которая опять словно бы отключилась, и пожал плечами:

– Идём.

День был хороший, солнце светило ярко, и лёгкий ветерок, блуждая по широким улицам города, то и дело приятно холодил кожу. Мы расположились в условно средневековом аналоге летнего кафе: возле одного из попавшихся по пути трактиров стояли столики, один из которых заняли Талли, Натсэ и я. Столик был довольно большой, и я постарался сесть подальше от своей рабыни. Она меня пока что больше пугала, чем вызывала какие-то другие эмоции.

К нам тут же вышел зевающий растрёпанный парень в фартуке – принять заказ. Выглядел он так, будто мы помешали ему отсыпаться после суточной смены. Талли нисколько этим не смутилась и заказала всем жареного мяса с пивом.

– Шесть дилсов, – заявил парень.

Талли бросила ему монеты, а когда он ушёл, посмотрела на Натсэ.

– Лёгкий завтрак дороже тебя в шесть раз. Тяжело такое осознать, а?

Натсэ промолчала, даже бровью не повела, но я заметил, как напряглись её плечи. Вся её отрешенность была лишь маской, и, похоже, носить эту маску было совсем не легко. Вот ведь проклятье. Мне придётся принести эту девушку в жертву, а я зачем-то взялся её узнавать.

Пиво принесли раньше мяса. Три огромные металлические кружки. Свою я вообще с трудом оторвал от стола, Талли подхватила легко, как напёрсток, а Натсэ и вовсе не пошевелилась.

– За твою сестру! – сказала Талли и стукнула своей кружкой о мою.

Пиво мне понравилось. У него был такой густой, насыщенный пшеничный дух и вкус, что о содержащемся спирте как-то не думалось. Отличный напиток в такую жару. Даже Талли удовлетворённо заявила, что, судя по вкусу, на этот раз в чан упало не больше трёх крыс.

– Ну что? – спросила она. – Ты доволен?

Если я чем и был доволен, так это тем, что теперь меня смущали две девушки, а не одна. Смущение как-то удачно рассеивалось между ними. К тому же друг с дружкой они не общались, и я худо-бедно продолжал чувствовать себя центром вселенной. Убогоньким таким, но центром.

– Получить рабыню для парня твоего возраста – невиданная удача, – говорила Талли, после очередного глотка вытирая пену с носа. – Редкий папаша так сынка побалует, разве что страшненькой какой-нибудь. А эта штучка, по-хорошему, двух сотен стоит.

– Почему же она шла за дилс?

– Из-за характера. Строптивых рабов на час запирают в Доме смирения, это стоит пять дилсов, после чего все выходят шёлковыми. Наша красавица провела там четыре часа, с толстяка содрали целый серебряк, а толку, как видишь, чуть. Он только за счёт поединка в плюс вышел, и тому рад, как ребёнок. Говорит, она была из Ордена Рыцарей, ну да это и без него ясно.

Девушка-рыцарь? Хм. Я покосился на Натсэ. Больше не хотелось задавать вопросов типа «зачем магам сила». То, как она убила стражника, само по себе напоминало магию.

– Она из клана Земли?

– Можешь её спрашивать, она обязана тебе отвечать, – сказала Талли. – Но вообще – да, наверняка. Видно же.

Она протянула руку и щёлкнула пальцем по иссиня-чёрной пряди волос. Я уже начал привыкать к Натсэ, и для меня не было шоком, когда она отбила руку Талли.

– Эй! – возмутилась та. – Место своё помни, мразь!

– Прекрати! – Мой голос прозвучал неожиданно сильно и властно, так что Натсэ наклонила голову и стиснула зубы. – Она не любит, когда к ней прикасаются.

Теперь на меня изумлённо вытаращились обе. Две пары глаз: чёрных и фиолетовых. Похоже, я ляпнул что-то не то.

– Она рабыня, – отчеканила Талли. – Что она любит, должно тебя заботить не больше, чем облако в небе. Учитывая то, что она, всего вероятней, даже яичницу пожарить не сможет, не давать к себе прикоснуться – просто бред. Не вздумай этому потакать.