Андрей Степанов - Между мирами. Господин барон

– И работал. Поэтому никак шпионом быть не мог. А здесь, ох, стоит ли тебе рассказывать, – вздохнул я.

– Рассказывай. Мне очень интересно, – сказала девушка и добавила себе чай.

Раньше я и не задумывался над тем, сколько всего произошло с того момента, как я отправил Анну во дворец. Столько событий за какие-то пару недель. А начал я по порядку, но не стал очернять дядю, который откупился от меня несколькими пачками ассигнаций. Рассказал, как ждал звонка и как имперский секретариат меня нагло игнорировал.

Потом, несмотря на увещевания профессора, отправился к Дитеру, тому самому немцу-ростовщику, что помог мне с первыми документами. Рассказ о графе Апраксине, первом должнике, я постарался сократить, но все равно не смог избежать упоминания об Элен или Алене, как она сама себя называла вне сцены.

Я опасался, что принцесса будет ревновать, но она лишь спокойно уточнила, не было ли чего-то большего между нами. И я, в этот раз ни капли не покраснев, твердо ответил «нет».

За разговором постепенно был опустошен чайник, да и еда на столе тоже подошла к концу. Мне пришлось прерваться на некоторое время, но Аня не желала пауз и проследовала за мной на кухню, где я рассказывал о том, как мы разбирались с графом.

– Эти приключения очень увлекательны, чрезвычайно. Я так понимаю, что ты помог ростовщику вернуть долг? – уточнила девушка.

– С лихвой, – ответил я, орудуя ножом на разделочной доске.

– Но ты ничего не сказал до сих пор об этом доме.

– Это очень печальная история. Иногда я продолжаю винить себя в случившемся.

Отнекаться от полноценного рассказа не вышло. Девушка во всех подробностях расспросила меня о том, что случилось. Скрывать что-то было глупо.

– Я не вижу ничего, за что стоит себя корить, – неожиданно для меня произнесла Аня. – Ты с ним договорился, и он дал свое согласие. К тому же он жил один. Если бы он был против, то не стал бы давать тебе уроки верховой езды. Или тренировать бою на саблях. Но он погиб. По своей вине. Не ты спугнул его лошадь, не ты вливал в него алкоголь. Максим, – она подвинулась чуть ближе, настолько, что я ощутил тепло, исходящее от нее, – я вижу, ты многое сделал. И наверняка что-то из твоих деяний люди могут счесть противозаконным и постыдным. Но в смерти прежнего барона ты не должен винить себя.

Она пальцами нашла мою ладонь и слегка сжала ее, а я ощутил дрожь от ее прикосновения, от того, что все самое страшное оказалось позади.

– Я помогу, – Аня отпустила меня и подхватила пару тарелок, уставив их на стол в гостиной.

Еще несколько секунд я стоял, как истукан, и только когда девушка позвала меня, вышел из кухни. После я закончил повествование тем, как нам удалось пробраться на бал, но вместо разочарования я сразу перешел к финалу и быстро закруглил рассказ, не забыв упомянуть и собственное спасение.

– Длинная история, – закончил я.

– Обычно это говорят в начале.

– Только если не хотят говорить, – усмехнулся я.

Аню словно держали на диете в клинике. Она медленно, но охотно ела, при этом с каждым часом становилась все более естественной.

– И ты не утаил от меня ни одной детали? – слегка прищурилась она.

– Нет.

– Тогда скажи. У тебя есть титул. У тебя деньги, которые ты легко можешь перевести в золото и с помощью того же Павла Трубецкого отправить их к себе домой. Извини, мог бы. Сожалею, что ты лишился своего старого дома. Но ты мог бы жить припеваючи. И все же вернулся. Мог бы отказать Эдуарду.

– На что ты намекаешь? – недоверчиво спросил я.

– Неподалеку от тетушки, которая сейчас гостит – все равно что живет – в одной из германских провинций, жило пристойное семейство, – начала Аня. – Я нарочно издалека, сейчас ты все поймешь. Это семейство было и богатым, и многолюдным. Кто-то из их родственников увлекся местной политикой, другие владели производствами – словом, успешная и богатая семья.

– Пока я не очень понимаю, к чему ты ведешь.

– Сейчас-сейчас. Мне тогда было лет пятнадцать. Самое время подыскать партию, будущего супруга. Опору и защитника, – выразительно произнесла она, как мне показалось, с слишком большой долей иронии. – В лице Ларса. Красивое имя, отличная семья. Мои родители были довольны. Мы с ним виделись дважды, – красноречиво дополнила она, – а потом он написал, что ему неохота ездить так далеко.

– Да он о… – вырвалось у меня.

– Может быть, – продолжала Аня, как ни в чем не бывало, – но суть не в этом. Между тем, как мне его описали и представили, сильного, умного и благородного, и тем, кем он оказался в итоге – лежала пропасть. И я не жалела, что он так написал, – она немного помолчала. – Но в связи с этой историей я хочу спросить тебя прямо: почему ты не вернулся к прежней жизни, получив деньги?